Приговор судьи

Ход, ведущий к санчасти, оказался всего метров двадцать в длину. Но даже на этом протяжении он умудрился совершить два поворота: первый, довольно крутой – налево и второй, плавный – направо. В конце этой змейки, мы оказались перед наполовину отдернутой брезентовой шторой, за которой горел яркий свет. Хотя, скорее всего, мне показалось, что яркий. Да и не мудрено, после мрака-то пещеры!

Доктор вошел первым и сразу затушил коптилку, с которой выходил навстречу гостям или, как он решил, пациентам. Сейчас медика стало возможно разглядеть. Это был высокий худощавый мужчина лет пятидесяти. Традиционное для «серых» бронзовое лицо и не менее традиционные выцветшие, жесткие как пакля, стриженные ежиком волосы. Из индивидуальных черт: длинный нос с горбинкой, явно после плохо сросшегося перелома, резко очерченные скулы, тонкие губы, под очками в металлической оправе, серые, глядящие с прищуром глаза. Вот именно этими глазами, в которых то и дело проскакивали лукавые непоседливые чертики, он и оценил нас с головы до пят.

– Такс-с, это кто ж к нам тут пожаловал?

– Комиссия Минздрава, – произнес я без тени улыбки. – Проводим инспекцию частных клиник и кабинетов. Так что подготовьте все соответствующие документы.

– Особенно акты по проверке противопожарных средств, – в тон мне добавил закопченный и обгорелый Леший. – А то у вас тут с источниками открытого огня черти что творится!

– Такс-с… – вновь повторил медик, причем на этот раз довольно задумчиво. – Шутят… Странно… Что ж, похоже, очень любопытный случай. Пожалуй, пургеном здесь дело не обойдется. Здесь требуется, что-то посерьезней.

Произнеся эти слова, доктор развернулся и потопал вглубь своего пещерного лазарета. Однако он сделал всего пару шагов, после которых остановился, обернулся и пристально поглядел на моего поджаренного друга.

– Как вы себя чувствуете, товарищ военный?

– Бывало и хуже, – осклабился Андрюха.

– Бывало и хуже… – повторил врач, – Понятно…

Он кивнул и продолжил движение в направлении одного из трех металлических шкафов. Все они были сделаны из тонкого металла и напоминали шкафчики из раздевалки, хотя вполне вероятно, что таковыми они и являлись. Медик громыхнул одной из металлических дверец и добыл из-за нее бутылку на две трети заполненную прозрачной белой жидкостью. Мне даже не надо было глядеть на этикетку, чтобы понять, что это «Столичная».

– Нихрена себе! – выдохнул Загребельный. – Сразу видно специалиста высокого класса. Все, как и говорили!

– Издеваются, черти, – доктор отмахнулся.

– Почему издеваются?

– Потому что я стоматолог. Обычный зубной доктор из поликлиники.

– Ну, хоть не ветеринар, – устало хмыкнул я.

– Н-н-да… – многозначительно протянул медик и внимательно поглядел сперва на меня, затем на Лешего. – Теперь понятно, почему мне захотелось с вами выпить.

Когда хозяин дома все же оторвал глаза от наших физиономий, то случайно столкнулся с угрюмым взглядом Кальцева. Доктор сразу стушевался, пожал плечами и виновато вздохнул:

– Ты уж извини, Саша…

Извинения явно касались эпизода их первой встречи. Как видно тогда вопрос о выпивке даже не поднимался.

– Я один шел, без оружия и еды. Шел на приделе… Шел в никуда… – пробубнил одинцовец себе под нос. Он, то ли оправдывался, то ли наоборот укорял нас за удачливость, консервы и автомат.

Ну, что тут скажешь? Скуден умом человек! Можно подумать у нас с Лешим имелась карта, на которой крестиком обозначалось местонахождение «Джулии». Что касается оружия… Патронов в обрез. Не хватит даже на самый короткий бой. Воды – ноль. Еды, только чтоб ненадолго продлить агонию. Так что и мы вполне реально заглядывали смерти в глаза, только, как и полагается настоящим мужикам, делали это с наглой ухмылкой.

Однако ничего такого я Кальцеву объяснять не стал. Зачем? Пустая трата сил и времени, ведь может и не понять. А бутылка за это время вполне способна нагреться.

– Давайте выпьем, что ли? За знакомство, – я кивнул на заветный сосуд с огненной жидкостью. – Не смотреть же на нее, в самом-то деле!

Под стук металлических кружек мы познакомились. Доктора звали Валерий Михайлович Рыбин, и был он из Киева. В начале войны вместе с семьей перебрался в Россию в надежде, что уж «несокрушимая и легендарная, в боях познавшая радость побед» российская армия сбережет и защитит. Это вам не украинское недоразумение на древних, наспех модернизированных колымагах. Хрен там! Никто и никого не защитил. И в результате мы имеем то, что имеем.

Тост за знакомство стал первым и последним. Медик вернул бутылку в шкаф и из него же стал добывать перевязочный материал для Андрюхи. Параллельно он попросил не очень-то распространяться о нашем небольшом сабантуе. Мол, водку он держит чисто для медицинских целей, а вообще у них тут почти сухой закон.

– Сейчас везде уже «почти сухой закон», – проинформировал я. – Выпивку в первую очередь выжрали. Быстрее чем продукты. Видать с горя, отчаяния и досады. Вон Кальцев знает.