Приговор судьи

– Черт, сейчас они его возьмут! – я свесился за ограждение и, не отрываясь, наблюдал за тусклым огоньком, ползущим вдоль борта.

– Ох, дерьмо! Ведь всего чуток не дотянул, – в голосе Лешего звучал гнев на собственное бессилие.

– Нет! Не позволю, не дам! – я схватил прислоненный к поручням автомат, рванул затворную раму и разрубил стену тумана длинной очередью из трассирующих пуль.

Патронов я не жалел. Меняя магазины, плел огненную паутину, в которой должны были завязнуть проклятые летучие бестии. По крайней мере, мне очень и очень этого хотелось. И свершилось чудо. Огонек, который я так отчаянно защищал, таки дополз до конца борта, скрылся за темным срезом кормы. Правда темным он оставался всего долю секунды. В недрах корабля грохнул гулкий взрыв, и туман позади «Калининграда» осветился тусклым трепещущим сиянием.

– Взорвали один из «фонарей», – Загребельный объяснил то, что было понятно и так.

Да, это был один из фугасов, которые мы установили в танковом трюме. Они должны были сработать на рассвете и тем самым напомнить особо непонятливым призракам, что их время закончилось, что пора освобождать помещение. Однако кто-то из «серых» не выдержал и рванул тянувшуюся к запалу веревку. Что ж, поступок очень даже понятный. Ради спасения мальчишки я бы и сам так поступил.

– Осуждаешь? – мой взгляд скользнул по лицу друга.

– Нет, – Леший как-то странно ухмыльнулся. – Дадим тебе в руки дубину, ты призраков и так выгонишь.

– Очень смешно, – я вытер рукавом телогрейки свое вспотевшее лицо.

Разумеется, Андрюха шутил. Я прекрасно это понимал. Но только вот эта его ухмылочка… От нее у меня остался какой-то неприятный осадок. Хотя может и показалось. Нервы все-таки не железные.

Наверное, подсознательное желание успокоиться и заставило меня взглянуть на огонь. Костер горел ярко. Оранжевые языки в нем то и дело перемешивались с голубым пламенем сгорающей пластмассы, а в пропитанное туманом небо вздымался сноп жирного черного дыма и копоти. «Гори-гори ясно, чтобы не погасло» – строчка из детской песенки сразу всплыла в памяти. Цирк-зоопарк, а ведь точнее и не скажешь: не дай бог погаснет!

– Пошли, – меня как магнитом потянуло к лестнице, ведущей вниз, на уровень ходового мостика. – Надо посмотреть что там еще осталось. Линолеум, пластиковая обшивка стен, электропроводка… все пойдет.

Весь вечер и первая половина ночи прошли в безостановочной, не прекращающейся ни на минуту борьбе за огонь. «Калининград» мы ободрали полностью, можно сказать до самого шпангоута, но и это помогло продержаться всего лишь до двух часов.

Два часа ночи – это время называют «часом быка». Почему не знаю, однако суеверные люди считают, что именно в это время на земле и творится самая гадкая, самая черная чертовщина. Никогда не верил в эту чушь, а вот сегодня вдруг вспомнил. Черт побери, а ведь и вправду очень странное, можно сказать зловещее совпадение. Именно в два часа ночи один за другим и начали тускнеть, а затем и гаснуть наши костры.

Тьма все плотнее сжимала кольцо окружения. Мы продолжали отчаянно сопротивляться, но уже через какие-то четверть часа понесли первые потери. Сперва исчез свет около носовой артиллерийской установки, а вместе с ним и четверо бойцов. Затем перестала откликаться нижняя палуба, где находились как минимум десять человек.

Узрев такое дело, я отыскал командира «серых».

– Загоняй своих внутрь! – приказал я сыну. – Запрем все двери, люки, иллюминаторы. Глядишь, так и продержимся до рассвета.

– Большая часть людей и так внутри. Ищут топливо для костров. – Олег кивнул в сторону распахнутой гермодвери после чего очень серьезно поглядел мне в глаза: – Па, давай взорвем «фонари» в трюме, их там еще пять штук осталось.

– Нет, – я упрямо покачал головой.

– Это поможет, пусть не очень сильно, но все же поможет, – продолжал упорствовать Гром.

– А что прикажешь делать утром? – я помимо воли покосился на быстро догорающие костры. – Как выгонять призраков из трюма?

– Да нахрена нам этот трюм вообще сдался?! – психанул Ветров-младший. – Пусть эти твари там и сидят. Оружие у нас. Спустимся по тросам через борт, и все! Дело сделано!

То что предлагал Олег, я уже обдумывал и сам, причем неоднократно, но всякий раз приходил к выводу, что ничего путного из этого не выйдет. Поднять канистры и наваленные на них дрова сейчас просто невозможно. Зажечь в трюме? Свет, который пробьется наружу, будет столь тусклым, что вряд ли отпугнет призраков. Так что взорвать «фонари» это скорее жест отчаяния. Здравым смыслом здесь и не пахнет.

– Нет, – я добавил в голос побольше металла. – Сейчас они нам не помогут, а вот если выживем…

– Танк свой никак не хочешь бросить?! – перебил меня Олег и глаза его сверкнули гневом. – Думаешь, я не видел? Мы из всех машин топливо слили, а к танку ты даже никого не подпустил!

– Молчи, дурак! – зашипел я на сына. – Что сделано, то сделано. А криком ты только людей взбаламутишь.