Приговор: Жить

«Это же надо было так опозориться, — выругался он, медленно приходя в себя и чувствуя, как заливает жаром щёки. — Привязался к незнакомой девушке. Даже не извинился. Какого рожна меня переклинило?!»

Промаявшись за рабочим столом с полчаса, Макс не выдержал и попросил:

— Коля, дай-ка мне оперативную съёмку, которую Сморчок нам подкидывал.

Капитан удивленно поднял голову от каких-то бумаг:

— Фото или видео?

— То, где лучше видно гвоздёвскую вьетнамку.

— Зачем она тебе понадобилась? — еще больше удивился Николай, что, впрочем, не помешало ему достать из сейфа конверт с фотографиями.

— Мне кажется, я её сегодня встретил в метро.

— Сомневаюсь, что такие, как она, даже знают, что это такое, — хмыкнул капитан, наблюдая, как друг быстро перебирает снимки.

— Чёрт! — несколько минут спустя майор разочарованно откинулся на спинку стула. — И я ещё гордился своей зрительной памятью!

— Да что случилось-то?

— Я сегодня на эскалаторе заметил девушку. И мне показалось, что она смотрела на меня. Я догнал её у маршрутки, остановил, даже сам не знаю, почему. То, что она может быть Фыонг, я только потом подумал.

— Это у тебя подсознание сработало. Слишком много думал про жертв своего психопата, а тут ещё эта тёмная лошадка. Вот она тебе и померещилась.

— В том-то и дело, что я не понимаю даже, она это была, или нет, — махнул рукой майор, снова всматриваясь в наиболее качественное фото девушки, где она стояла вполоборота к фотографу. Наконец, он бросил фотку к прочим. — Нет. Не могу понять…

— Не запаривайся, брат, — качнул головой Николай. — Я даже китайца от вьетнамца не отличу, а уж одну восточную девушку от другой… Только, если их рядом поставить, и то не факт. Азиаты для нас все на одно лицо.

— Вот уж точно! На одно лицо… Они для нас… — Макс умолк, уставившись в одну точку.

Капитан молчал. Он прекрасно знал: когда друг вот так замирает, значит, поймал какую-то стоящую мысль.

— Я понял, Коля! Теперь я понял, почему узкоглазые все, как из одного яйца, а русские — разные!

— Начни сначала, и на этот раз связно. Что ты понял? Ты о чём вообще? — опешил капитан.

— Смотри! — Макс ткнул ручкой в пинванд на стене. — Вот жертвы маньяка!

— Ага, я в курсе, — ухмыльнулся Николай. — А до тебя только сейчас дошло?

— Да ну тебя! — отмахнулся оперативник, невольно улыбнувшись.

Он быстро снял все фото и тут же вернул обратно, но уже в другом порядке. Теперь Макс справа прикрепил славянские лица, а слева восточные.

— Вот теперь смотри. Настоящие жертвы — все на одно лицо. Куколки — губки бантиком, брови вразлёт, и вообще, похожи, как сёстры.

— Ну, это нам так кажется…

— Не кажется. А теперь смотри на русских. Лица разные. Тут нос — картошкой, а тут прямой, чуть ли не греческий профиль. Но все девушки маленькие, субтильные. Он убивает восточных, а наших только для прикрытия, чтоб его не вычислили. Но славянские лица для него похожи! Он их не различает. Он сам китаец какой-нибудь, этот ублюдок! Вот и причина такого разнообразия!

— А ты знаешь… — задумчиво проговорил Николай, — Очень даже может быть. А я-то всё думал, что за несуразность.

— И рост убийцы — ещё одно доказательство…

— Косвенное…

— Пусть косвенное. Но оно есть. Китайцы, вьетнамцы, японцы. Кто там ещё? Они же поголовно невысокие.

— Ну, может, и не поголовно. Знаешь, что, — капитан провёл ладонью по короткому ёжику волос на затылке. — Ты бы отвлёкся от этой темы. Пусть утрясётся в голове. А завтра еще посидим, подумаем. А то мы сейчас нарисуем китайца-психопата и на другие детали даже внимания не обратим. Всё равно дела пока официально не объединили. Может, психологи-аналитики что интересное надумают.

— Они надумают, — покривился Макс.

Но спорить с другом майор не стал. За почти двадцать лет работы в уголовном розыске одну истину он усвоил крепко: пока убийцу не осудили, ни одна версия не может считаться единственно верной. И не раз убеждался в правильности этого постулата, когда свидетели и жертвы в процессе расследования превращались в подозреваемых, а позже и в осуждённых.

— Если у тебя нет других планов, — попросил Николай после непродолжительной тишины, — попробуй отловить Ланского. Он с тобой, вроде, нормально разговаривал. А от меня бегает, как заяц. Я тогда твои идеи в планы впишу, чтоб Сморчок вдруг на попятный не пошёл.

— Хорошо, — пожал плечами Макс. Ему нужно было любое занятие, чтобы выбросить из головы странную вьетнамку. Просто так это сделать не получалось: внутренний голос твердил, что майор упускает нечто важное, лежащее у самой поверхности. Чёрные узкие глаза то и дело всплывали в памяти, не давая сосредоточиться. Но Макс никак не мог поймать болтающуюся на грани сознания мысль. Он даже не способен был сообразить, с кем именно она связана: с незнакомкой, Фыонг или жертвами маньяка.

«Потом. Прав Колька. Пусть утрясётся», — решил он, наконец, и, подхватив ключи от машины, брошенные ему другом, вышел из кабинета.

На работу в тот день майор больше не вернулся. Он только позвонил после семи и кратко сообщил, что Ланской так же успешно продинамил и его.