Приговоренная к смерти. Выжить любой ценой

Я хочу произнести просьбу, но у меня нет на это сил — комната плывет перед глазами, нужно срочно сказать ему о том, что я хочу, пока еще существует ощущение реальности. Я пытаюсь облизнуть пересохшие губы и начать снова говорить, но вместо этого вновь слышу лишь клекот, который доносится откуда-то изнутри меня.

— Животное, — презрительно говорит муж и презрительно отталкивает мою голову.

Он обтирает носок ботинка об меня и, как видно, собирается уйти. Мне страшно, я не могу этого допустить, поэтому кое-как поднимаю голову и сиплю ему вслед:

— Убей…

— Что? — Он останавливается и разворачивается ко мне всем корпусом. — Что ты сказала?

— Убей…

— Повтори. — Он явно заинтересован, садится на корточки подле меня и даже наклоняется ближе.

— Убей… пожалуйста…

— Что? Что ты там говоришь? Громче, дорогая! — Его лицо освещает радостная улыбка.

— Пожалуйста, Глеб…

— Я не понимаю, что ты там сипишь, громче. Говори четко, или я сейчас уйду, — Он явно издевается надо мной.

Он делает вид, что поднимается, я, собрав силы, хватаю его рукой за брючину, но от тут же сбрасывает ее, отскочив в сторону, словно я прокаженная:

— Ты снова слишком многое стала себя позволять. Неужели ты не усвоила вчерашний урок как следует? Мне стоит сегодня продолжить?

— Нет… пожалуйста…

— Что ты хочешь от меня? Я понимаю, что тебе нечем заняться, но мне нужно идти на работу, ты же смеешь меня задерживать. Но я сегодня добрый, поэтому последний раз спрашиваю: что тебе нужно от меня?

Я пытаюсь выхватить ту самую мысль, которая подобно стреле пронзила мое сознание, и наконец нахожу ее, пульсирующую и забившуюся в самый уголок моего мозга. Я смотрю на него снизу вверх и достаточно четко и громко произношу:

— Убей меня.

Кажется Глеб не ожидал такой просьбы, он настороженно и внимательно смотрит на меня, как будто пытаясь понять, что происходит. Я вижу кривую ухмылку, которая пробегает по его лицу.

— Как скажешь, дорогая, — улыбается он мне.

Я не могу поверить, мне страшно и одновременно радостно — неужели он избавит меня от всех мучений? Мне ничего не нужно и никого не жаль. Моя семья и мои родители кажутся мне эфемерными созданиями, плодом моего изможденного воображения. Мне не жаль своей бренной оболочки, просто не хочу, чтобы ее снова истязали. В эту самую минуту я готова простить Глебу все те мучения, которым он меня подвергал. Я бесконечно благодарна своему мучителю, который сейчас, благодаря своему минутному желанию, позволит мне наконец ощутить покой.

Муж отходит куда-то в глубь комнаты и начинает отодвигать ящики комода.

— Где-то здесь, в каком-то из этих ящиков… Так, сейчас, потерпи, родная, я найду, как тебе помочь.

Я слежу за действиями мужа и никак не могу понять, что он пытается найти. Через некоторое время он поворачивается ко мне, и я вижу в его руках красную атласную ленточку.

— Узнаешь? Сейчас ближе поднесу, — говорит он мне.

Как я могу не узнать красную ленточку, тот символ нашей любви, такой далекой, что я не знаю, была ли она на самом деле. Та лента, которая была на мне в день знакомства с Глебом. Сейчас она, подобно ядовитой змее, извивается в его руках, но я жду ее с нетерпением.

Глеб садится передо мной на колени, кажется, он забыл о своем пренебрежительном отношении ко мне и всецело занят своими мыслями.

— Сейчас, сейчас, любимая, я помогу тебе, подожди….

Я смотрю на Глеба, но плохо вижу его, потому что в моих глазах стоят слезы, слезы благодарности за то, что он сейчас решит мою судьбу. Когда он обвивает мою шею красной лентой и начинает ее затягивать, я не боюсь, мне даже кажется, что я совершенно спокойна, стараюсь расслабиться и не думать ни о чем, потому что скоро все закончится — впереди только тишина и свет.

Я затихаю и жду: развязка близка. Я чувствую, как лента все сильнее сдавливает мою шею, мне уже трудно дышать, никак не могу сконцентрироваться, еще немного, сейчас он надавит немного сильнее — и все будет кончено. Но муж почему-то медлит… Давление на шею уже не ощущается, я со стоном открываю глаза и вижу перекошенное лицо Глеба, который с ненавистью смотрит на меня.

— Захочешь сдохнуть, сама все сделаешь, — вдруг выплевывает он мне в лицо страшные слова.

Муж поднимается, разворачивается и уходит их комнаты.

Я лежу на полу, на мне красная ленточка…

Так вот чего он добивается, он никогда не убьет меня сам, все пытки унижают меня, но ни одна не способна на самом деле лишить жизни.

Он ждет, ждет, когда я настолько возненавижу себя, что решу лишить себя жизни самостоятельно.

Чувствую, как комок тошноты подступает в горлу, я сжимаюсь, слезы душат меня.

Вдруг в комнату заглядывает Глеб:

— Да, и к вечеру приведи себя в порядок, не хватало еще позориться перед людьми.

С этими словами он уходит, и входная дверь громко хлопает.

Я лежу и не смею пошевелиться. Меня пронзает острая боль, не от побоев, нет, просто я вновь способна чувствовать ее, боль душевную. Я живая, я человек, я не позволю ему и дальше меня унижать, я сделаю все, чтобы выживать…