Приговоренные

— Это ее выдумка, Мастер. Она его, видимо, очень любила и придумывала о нем бог весть что.

— Что придумывала?! Ты можешь говорить вразумительно?! — повысил голос Верный.

«Да что это они, — подумал Пытливый, — с ума сошли что ли? Hа что им сдался мой отец и что им за дело о чем рассказывала мне мать? Неудобно даже повторять ее сказку…»

— Видите ли это была сказочка для ребенка, спрашивающего: «Кто его папа?»

— Пытливый, ты из нас душу вытягиваешь! Выкладывай сказку! — приказал Озаренный.

— Суть ее в том, что отец был Его любимчиком, — Пытливый робко указал пальцем вверх.

Мастера молниеносно обменялись между собой взглядами.

— Это уже что-то, — серьезно говорит Озаренный и вкрадчиво, словно чего-то боясь вспугнуть, спрашивает:

— Маму зовут не Чаруша?

— Чаруша, — кивает Пытливый, и спохватившись, хочет спросить откуда он знает. Озаренный, однако, не дает раскрыть ему рта.

— Имя отца она называла?

— Называла. Странное имя… Ведун.

— Где она живет? Чем занимается?

— Зачем это вам?

— Отвечай, прошу тебя. Потом объясним.

— Мама — модельер. Никакого отношения ни к науке, ни к нашему делу не имеет. А жили мы всегда на Венечной третьего Луча.

— Сейчас она там?

Пытливый кивнул. Наступило долгое молчание которое нарушил Верный.

— Соедини нас с ней. Немедленно! — резко приказал он.

— Да! Да! — воскликнул Кроткий и многозначительно добавил:

— Только так!

Пытливый не знал, что думать и что они хотят от него и его матери.

— Давай, давай, парень, — поторапливал Озаренный.

— А как? Я не могу.

— Успокойся, Озаренный. Он действительно не может. У него же одноярусный нимб, — говорит Верный.

— Я совсем потерял голову, — соглашается он. — Возьми мой и вызывай город. Настойчиво. Моим именем. Без стеснения, — явно возбужденный распоряжался Озаренный.

— Который час там? — интересуется Пытливый.

— По ВКМ десять тридцать. Там самый разгар рабочего дня, — сказал кто-то из Мастеров.

Пытливый представил, какой в городе поднимется переполох. По видеоканалу Избранных сам Озаренный, почитаемый за сына Всевышнего, требует Чарушу…

Какие-то незнакомые люди с выражением недоумения и растерянности смотрят на Пытливого, Верного и Кроткого. «Ее ищут», — говорят они и просят извинения за задержку.

Сначала он слышит мамин голос:

— Тут какая-то ошибка, — кричит она, а потом, вдруг сникнув, шепчет:

— Может что случилось с Пытлей?

И вот она.

— Она!.. Это — она! — в самое ухо Пытливому выдыхает Озаренный и, дергая его за рукав, по-мальчишески шипит:

— Отдай мой нимб.

— Потерпи, — просит Кроткий, — пусть мальчик пообщается.

— Вот и я, мама! — выкрикивает он, не слыша своего голоса.

— Здравствуй, сынок! С тобой ничего не случилось? Где ты?

— В командировке. Все у меня хорошо. Просто представился случай связаться с тобой и я его не упустил…

— Ты же весь город всполошил, мальчик мой. По такому каналу с нами соединяются самые-самые. Избранные. И по чрезвычайным поводам.

— Повод чрезвычайный, — пробухтел, стоявший рядом Верный.

— А это кто… — последней фразы — «с тобой» — она уже не выговорила. Взмахнув в испуге руками, она бледнеет и скорее стонет, чем произносит:

— Сердитый Воин…

— Он, он, — говорит Кроткий.

Чаруша переводит взгляд на подтвердившего ее слова и, как от полученной внезапной раны, доставившей ей больше удовольствия, чем боли, протяжно выпевает:

— О-о-о!.. Ты ли, Томный!?

В это время Озаренный срывает с Пытливого нимб и, надев его, как сумашедший вопит:

— Чаруша! Чаруша! И я, Багровый Бык, тоже здесь.

Смеясь и плача Чаруша бросается к ним.

— Мальчики!.. Мальчики мои родные…

Она гладит экран с улыбающимися ей лицами мужчин. Целует их.

Они жадно оглядывают друг друга. Хохочат. А сквозь смех тусклыми змеиными чешуйками мерцает глубокая печаль.

Мужчины не плачут. За них плачет Чаруша. А сквозь слезы брилиантовыми камушками сверкает восторг. Радость узнавания. Счастье встречи.

— Откуда вы?

— Оттуда же! — отвечает за всех Озаренный.

— А Ведун?! Где мой Ведун?…

— Чаруша, милая, мы даже не знали где ты. Мы искали тебя на Промежуточных, — объясняет Озаренный, назвавшийся Багровым Быком.

— Ведун скорее всего в Кругообороте. Только вот не знаем в каком Луче, — ответил Верный.

— Неужели я никогда-никогда его не увижу…

— Hу что ты, Чаруша? Когда-нибудь мы опять будем вместе, — успокаивает ее Кроткий.

— Он даже не знает, что у него сын.

— И мы были не в курсе, — говорит Кроткий. — Только сегодня узнали.

— Это я его вычислил, — похвастался Озаренный. — Он вылитый отец. И родинка на горле — в форме ладони — тоже его. А манера говорить чуть кривя рот, прямо один к одному Ведуновская.

— А где Пытля? Я его плохо вижу. Он что далеко?

— Нет рядом, — успокоил Верный и, обратившись к практиканту попросил встать поплотнее к нему.

— Пытля, это самые близкие друзья твоего отца, — горячо шепчет она. — Мы все вместе жили когда-то…