Приговоренные ко тьме

— Нет, сиятельный граф. Этот разум здравствует и процветает в Вечном городе. Коварный и божественный!

— Вот как? Признаться, только у одного человека в Риме я знаю присутствие такого разума. Только один человек умеет строить такие комбинации. Говорите, «коварный и божественный»? Ну да, кто же еще?! Да, она не носит никакой короны, но, Господи святый, какая великая и страшная королева могла бы получиться из нее! Подумать только, этот бес в тунике опять спутала нам все планы, эта…

— Благородный граф, в моем присутствии я не потерплю ни одного плохого слова о той, о ком вы начали говорить! — ледяным тоном произнес епископ Болонский, — В противном случае вы будете вызваны на поединок, в котором у вас на успех будет еще меньше шансов, чем у бедного Людовика еще раз увидеть цвет неба.

Адальберт замолчал, его душа была переполнена горьким коктейлем пережитой неудачи и расстройством от бездарно потраченных средств, в который теперь ядовитой желчной струей добавилась ревность отвергнутого любовника. Пустыми и равнодушными глазами он уставился на середину крепостного двора, где под насмешки оборванной черни для короля Нижней Бургундии и Прованса, императора из династии Каролингов Людовика Третьего медленно, как уходящее за горизонт солнце, навсегда угасал видимый мир.

Конец второй книги

* * * * * * *

В следующих книгах серии

Kyrie Eleison. Мать и дочь. Выживая — выживай!

«Нет, он, конечно, не воспользуется ее положением… ведь он священник… он давал клятву соблюдать целибат, он папа римский и наместник самого Апостола на земле, его положение, его роль обязывают его быть выше всех этих дьявольских искушений. Он… он всего лишь ненадолго посмотрит на нее… спящую… насладится красотой, на которую только способна природа и Творец ее… ведь никогда более ему уже не суждено будет увидеть подобное… никогда… никогда…»

Kyrie Eleison. Примеривать короны желающих полно

«Вы знаете, мне порой кажется, что величие тех событий заключалось как раз в том, что ничего необыкновенного в тот день для жителей Иерусалима не происходило. Был обычный весенний день, люди шли в город на предстоящий праздник, все было настолько привычно и обыденно, и казнь строптивца вместе с двумя ворами вполне вписывалась в каждодневный ритм иудейской столицы… Быть может, в этой будничности скрывается особый смысл, быть может, эти события должны служить напоминанием всякий раз, когда власть и толпа принимаются решать судьбу любого ближнего своего. Обрекая человека на смерть, власть и толпа всегда должны помнить, что когда-то их предки так же с легкостью пролили бесценную кровь Сына Божьего, видя в нем лишь бродягу, оскорблявшего их веру и нравы своими дерзкими речами».

Kyrie Eleison. Низвергая сильных и вознося смиренных