Приговоренный

Засветился фонарь, и Клыку стали видны обернутые полиэтиленом пакеты габаритами примерно 40x20x20, которые капитан передавал вниз своему подручному. Всего их было восемь штук. Судя по всему, карась» не просто укладывал пакеты, а прятал их куда-то, потому что, взяв первый пакет, долго шурупил внутри баржи и лишь потом поднялся за вторым, с которым провозился немногим меньше. Капитан тихо поругивал парня за то, что долго возится, но больше для проформы. Как видно, Иван и сам понимал, что быстрее не получится.

Когда все восемь пакетов перекочевали в трюм баржи, Иван с «карасем» задернули брезент и какое-то время копошились, закрепляя его на люке.

— Перекур, — объявил капитан. Они присели на носу баржи, затлели огоньки сигарет.

А как в Москве? — спросил «карась», имея в виду только что спрятанный груз.

— Туда еще дойти надо, — ответил Иван. — И вообще, не фига рассуждать. Тебе отстегнут сколько заработаешь. А будешь спрашивать, до старости не доживешь, понял, биомать?

— Я чего, я так… — струхнул парень.

— Ты запомни одно, если здесь хочешь работать не звони языком и слушайся меня. А то, биомать, и сам влетишь, и меня подставишь. Язык доводит не только до Киева, биомать, но и до гроба.

С последней фразой Клык был согласен полностью и целиком.

— Сейчас на Коровинский плес выйдем, — сказал Иван, пуская струю дыма. — Во место! Фарватер сорок метров, а от берега до берега больше километра. Сплошная мелкота. А там, впереди, должен «Козьма Минин» вверх идти, пассажирский, трехпалубный. Как разойдемся — хрен его знает!

Бычки пошвыряли с борта — видать, морские законы на все реки не распространяются — и ушли с баржи на толкач.

Клык отчего-то подумал, как смешно будет, если они тут на мель сядут. А потом ему показалось, что ему лично это окажется не смешно. Потому что если толкач сам свои баржи не стащит, а встанет, допустим, поперек фарватера и создаст затор, в результате которого застрянет встречный трехпалубный, возможно, с интуристами на борту, то явятся какие-нибудь речные гаишники и прочие начальники, начнут разбираться и могут даже добраться до Клыка.

Но насчет мели он зря волновался. На Коровинском плесе произошли совсем другие события.

Клык услышал, что дизели толкача свали бухать намного реже, обороты сбросили. Выглянув в окно, он увидел, что берега заметно отдалились друг от друга. На востоке, то есть там, куда был повернут нос баржи, уже здорово посветлело и гладь водного зеркала отливала не то серебром, не то ртутью. Огоньки бакенов почти наползали один на другой. А километрах в двух впереди из-за поворота реки медленно выдвигалась светящаяся многочисленными огоньками громада «Козьмы Минина». Оттуда донесся требовательный гудок, сзади, из-за спины «Бугровск» ответил ревуном.

Высунуться на палубу Клык решил чисто по наитию сердца. Или по его велению, если более правильно. Короче, он хотел просто поглядеть вблизи на речной пароход, где едут относительно богатые и счастливые люди, которые отдыхают, любуются красотами природы и не ощущают себя добычей, за которой гоняется целая свора собак и охотников.

«Козьма Минин» шел хоть и против течения, но гораздо быстрее, чем «Бугровск» со своими баржами. А «Бугровск» начал плавно поворачивать злево, оставляя по правому борту красный бакен. Баржа проползла от него всего в трех-четырех метрах. Носы их смотрели теперь точно на белый, и Клыку даже показалось, что сейчас состав сомнет эту мигалку и встанет точно поперек «проезжей части», после чего «Козьма» своим острым белым носом долбанет деревянные баржи в борт, причем ту, где находились беглецы, в первую очередь. Дальше воображение нарисовало картинку и вовсе неприятную. Привиделось, как затягивает в водоворот, уносит под винты и так далее. Но тут носы барж стало уводить вправо от белого бакена, и сцепка плавно прошла изгиб узкого фарватера. Послышались новые гудки, трижды мигнули проблески на верхней палубе «Минина», трижды мигнули такой же световой отмашкой с «Бугровска» разоспись левым бортом.

Пока «Минин» величаво проплывал мимо зачуянной сцепки — топовый огонь «Бугровска» светился где-то на уровне второй палубы речного лайнера, — Клык полюбовался этим зрелищем от души. Он даже перебежал по сходням на левую баржу, чтоб быть поближе. На море-то он бывал, но только купался, а на пароходах, даже на речных, ни разу не катался. Даже на речных трамвайчиках. А тут — хоть посмотреть вблизи…

Там, видно, еще только собирались спать ложиться. Где-то музыка играла, похоже, танцевали даже. Из ресторана расслышал он бряканье посуды. В одном окне, до половины затянутом шторкой, чьи-то голые титьки промелькнули. С камбуза какими-то приправами и шашлыком повеяло. Парочки стояли у борта, обнимались, поцелуйчиками обменивались. В световых пятнах от окон какая-то девушка Клыка видела, ручкой помахала. Клык тоже махнул пару раз.