Приговоренный

— А он, когда из госпиталя вышел, вашу фамилию спросил. Сейчас этот человек уже подполковник. А в спецназе у нас служит майор Алексеенко, его младший брат. Он сам вызвался за вами поехать. У них глаза похожие. Поэтому они и показались вам знакомыми. Ярко-синие глаза, насколько я понимаю, вообще большая редкость.

— Я понял, товарищ подполковник. Разрешите идти?

— Идите. Будьте спокойны, но об осторожности не забывайте.

Я вышел из кабинета. Те же самые спецназовцы стояли рядом с дверью.

— Лицом к стене! Руки за спину, ноги шире плеч! — услышал я и выполнил приказ.

Майор Алексеенко защелкнул наручники у меня за спиной и тут же сунул мне в руку ключ от них. Я сжал кулак, чтобы не уронить его. Наверное, этот спецназовец и сам знал, как можно незаметно для окружающих открыть замок, когда браслеты находятся сзади. Если руки скованы спереди, то эти действия заметны куда лучше. В таком случае арестанту приходится вертеть кистями на глазах у охраны.

Но далеко не все тюремные сидельцы могут воспользоваться ситуацией, даже если имеют ключ или отмычку. Для этого нужна специальная тренировка пальцев. И, конечно же, опыт. На занятиях мне приходилось сотни раз выполнять одни и те же движения, прежде чем у меня что-то начало получаться. Но потом я это все выполнял уже без особых проблем.

Но почему майор дал мне ключ? Он знал что-то такое, чего не ведали ни подполковник ФСБ Валентин Валентинович, ни адвокат Альбина Борисовна Самокатова, ни я? Что это может быть?

У меня имелось только одно предположение на этот счет. Майор Алексеенко услышал что-то в СИЗО, когда приехал туда, чтобы забрать меня. Значит, Валентин Валентинович не полностью владеет ситуацией.

Или же подполковник Халидов еще не успел отменить свой приказ. Если он и сделал это, то до вертухаев такая новость могла еще не дойти. Именно этого Алексеенко и опасался.

Может случиться все. Поэтому мне следовало оставаться предельно осторожным. На это я и настроился.

Вертухаи внизу уже устали ждать меня. Когда мы вышли к ним, оба они зевали так, что рисковали получить вывих челюсти. Третий, видимо, занимался тем же самым, сидя за рулем машины.

Майор Алексеенко протянул старшему наряда журнал. Тот расписался в приеме подследственного и подтолкнул меня рукой в плечо, не слишком-то церемонясь. Я только криво ухмыльнулся в ответ.

— Удачи вам, товарищ капитан, — сказал майор Алексеенко на прощание.

— Спасибо, — ответил я.

Только мы двое знали, за что я благодарил его.

Вертухаи снова подсадили меня в машину. При этом они не обратили внимания на то, что я с силой сжимал кулак и держал живот втянутым, чтобы не порвалась пуговица. Впрочем, у строевых офицеров это в привычке. Мы и сами не толстеем, и от солдат того же требуем.

Автозак никак не хотел заводиться. Наверное, машина давно отжила свой век. Или же водитель все это делал специально. Стартер крутился как бешеный. Но шума двигателя слышно не было.

Я автомобили знал хорошо и посоветовал бы водителю просто пошевелить высоковольтные провода в тех местах, где они соединяются со свечами зажигания. Но меня никто об этом не спрашивал. Да и я не страдал оттого, что не мог дать кому-то свой ценный совет.

Тут я подумал, что такие действия водителя были преднамеренными. Он хотел показать, что машина неисправна. Кому? Да тем же спецназовцам ФСБ, если они еще не ушли, охранникам, стоявшим у ворот.

Вскоре зло хлопнула дверца кабины. Это значило, что водитель вышел из нее. Через некоторое время я услышал, как опустилась крышка капота. Похоже, водитель внял моему мысленному совету, подергал высоковольтные провода, и двигатель недовольно заурчал. Я так и не понял, этот тип намеренно баловался с машиной или просто ничего не соображал в двигателях.

Машина тронулась, сделала поворот направо, потом налево.

Мне пора было готовиться.

Я зажал ключ двумя пальцами, третьим нащупал узкую замочную скважину и без труда справился с замком. Но снимать наручники не спешил. Сначала попытался просчитать ситуацию.

Если я сейчас избавлюсь от браслетов и вытащу пистолет, то мне необходимо будет заставить вертухая открыть решетку моей клетки. Предположим, я наставлю на него свой беззвучный пистолет ПСС, а он упрется и не встанет. Что мне тогда делать? Стрелять? Ладно, прикончу я его. Что мне это даст? Мертвый вертухай не сможет выпустить меня из-за решетки и не подаст мне ключи. А сам я дотянуться до него не в состоянии. У меня руки на два с половиной метра еще не выросли.

Что я могу сделать в такой ситуации?

Самый крайний случай — дождаться возвращения в СИЗО. Там во дворе обычно очень мало людей. Я выберусь из машины и начну стрелять. Поскольку грохота не будет, охрана хватится не сразу, не сей же миг поймет, что происходит. Я успею захватить машину, протаранить ворота и уехать. А там уже пусть кто-то попытается меня поймать. Я на всякий случай захвачу с собой оружие вертухаев и сумею неплохо воспользоваться им, если понадобится.