Приговоренный

Я обратил внимание на заключение патологоанатома. Тот обнаружил множественные свежие следы от шприца между пальцами и несколько застарелых, едва заметных проколов в области локтевого сустава. Я знал, что наркоманы чаще всего вводят себе отраву в вену как раз в этом месте. Но самые опытные наркоманы умудряются делать себе уколы между пальцами.

Вопрос состоял в том, от кого было прятаться Рамазанову, если он уже несколько лет нигде не работал, и проверять его было, по сути дела, некому и незачем. Он сам говорил своим знакомым о том, что промышлял случайными заработками. Подружка-сожительница регулярно подкармливала его. Она работала в продуктовом магазине.

Вывод, который мне пришел в голову, был однозначным. Владельцы героина ни за что не стали бы доверять человеку, который сам колется. Это было бы слишком рискованно. Такой вот факт по большому счету значил, что они плохо знали Рамазанова. Их выбор был вынужденным. Никто другой им вовремя не подвернулся.

Выходить на них по следу убитого было чрезвычайно сложно, если вообще возможно. Но я все-таки не отказался от этой идеи. Кто-то же в конце концов порекомендовал Рамазанова бандитам. Скорее всего, это сделал человек из близкого окружения. Но такового у парня практически не было.

Несколько его друзей, которых полиция опрашивала, откровенно говорили, что отвернулись от данного субъекта уже давно, с тех самых пор, как он начал всерьез употреблять наркотики. Это произошло полтора года назад. Все его бывшие приятели связывали такое дело с тем моментом, когда Рамазанов сошелся со своей гражданской женой, с той самой продавщицей. Но никто из них не говорил, что именно она пристрастила его к отраве.

Судебно-медицинская экспертиза, заключение которой я нашел в документах Следственного комитета, обнаружила в крови у Рамазанова остатки немалого количества разных наркотиков, но не нашла свежих следов героина. Это было странно. Я не мог объяснить себе такой вот факт. Следы от уколов между пальцами присутствовали, а в крови наркотика не было. Может, он что-то другое колол?

Спросить об этом можно было бы у того же Валентина Валентиновича, но только после того, как он сам предоставит мне эти данные. Иначе я просто подставлю компьютерщика разведцентра.

Я хорошо знал, что толковые хакеры не торчат на каждом углу. Те, которые действительно что-то могут, обычно находятся под строгим контролем и тщательным наблюдением. Поэтому силовые ведомства борются за каждую такую неординарную личность, переманивают их к себе, дорожат ими.

Я уже намеревался завершить работу с документами, когда заметил, что заключение судебно-медицинской экспертизы в досье ФСБ на одну страницу больше. Я стал смотреть его и быстро нашел разницу. В данном документе говорилось о том, что героин в крови убитого обнаружен. Это значило, что кто-то в Следственном комитете умышленно убирал данные о героине. Что за человек и с какой целью мог этим заниматься?

Я не хотел быть предвзятым, не знал других следователей этого управления, не мог сказать, кто там отвечает за ведение документации. Но тот интерес, который проявлял к рюкзаку с героином старший следователь Наби Омаханович Халидов, говорил сам за себя. Я допускал вариант, что Халидов был здесь ни при чем, подлог совершил кто-то еще. Но спросить об этом Валентина Валентиновича, даже просто обратить его внимание на такой факт было нельзя, не подставив лейтенанта-хакера из разведцентра ГРУ.

Я быстро закончил просмотр документов, сложил их стопкой, свернул ее в трубочку и убрал во внутренний карман куртки. Причина этих действий состояла в том, что в коридоре послышался голос старшего лейтенанта Прохорова. Он с кем-то разговаривал там. Мне показалось, что перед этим заскрипела металлическая дверь кабинета Владимира Николаевича.

Вероятно, старший лейтенант искал меня там, где мы с ним расстались. Значит, сейчас он придет ко мне. Заблудиться в этом коридоре просто негде.

Вскоре дверь раскрылась, в красный уголок заглянул Прохоров и позвал меня:

— Пойдемте, товарищ капитан. Майор приехал, ждет вас.

Я еще не отключился мыслями от только что прочитанных документов, поэтому вставал медленно, в раздумье. А поразмыслить было о чем. Разница в содержании документов, имевшихся в Следственном комитете и в ФСБ, была значительная. Она, вероятно, весьма серьезно влияла на ход расследования.

Но я пока не решил, как со всем этим работать. Прежде мне следовало разобраться с насущными сиюминутными проблемами.

Одна из них являлась чисто бытовой, но достаточно важной. Это вопрос с моим проживанием. Решать его мне предстояло сейчас же.

Майор Гребенщиков оказался очень высоким, сухощавым и жилистым человеком с быстрым, деловым, сосредоточенным взглядом. Весь его хмурый вид говорил о том, что майор очень занят.

— Я только что общался на той квартире с нужным мне человеком. Следующая наша встреча должна пройти там же через десять дней. Вам, значит, квартира нужна только на неделю, не более? Мне не придется переносить мероприятие в другое место? — осведомился он.