Приговоренный

— Да, я надеюсь, что через неделю меня уже не будет в Дагестане. Но семь суток — это максимальный срок. Возможно, я завершу дела быстрее.

— А если не успеете управиться?

— Тогда я передам свои наработки другому человеку, который будет продолжать работу. Он в квартире не нуждается. Можете не волноваться, товарищ майор.

— Вас проводить туда? Или сами доберетесь? Могу просто адрес сообщить.

— Можно просто адрес. — Мне было неудобно отрывать занятого человека от дел.

Да и разговаривать нам было практически не о чем. Он не стал бы рассказывать мне про свои дела, я — делиться своими. О семье с посторонними людьми я вообще никогда не разговариваю. Эти дела касаются только меня.

— Город я более-менее знаю. А навигатор подскажет, как проехать.

— Мне говорили, что вам выделена наша оперативная машина, старая «семерка».

— Да.

— Там нет навигатора. У вас свой?

— Да, в смартфоне.

Майор залез во внутренний карман своего гражданского пиджака, вытащил ключи и проговорил:

— Один от верхнего замка, другой от нижнего. Разобраться нетрудно. Конфигурация разная. Верхний замок там накладной, нижний — врезной. Квартира находится на втором этаже пятиэтажного дома. Соседи с двух сторон и снизу — глубокие старики. Они еле-еле передвигаются, ничего не видят и не слышат, ничем не интересуются, по-русски разговаривают с большим трудом. Наверху живет спокойный деловой парень. Не знаю, какой именно бизнес он ведет, но одет всегда аккуратно, ездит на «Мерседесе», в квартире появляется весьма редко. Видимо, имеет и какое-то другое жилье. На двери в подъезде кодовый замок. Комбинация самая простая — «один-два-три-четыре». Чтобы дети не путали. Хотя их в подъезде только четверо, все дошкольного возраста. Они кодовым замком и воспользоваться-то пока еще не могут. Квартира была только недавно отремонтирована, чистая. Дверь металлическая, как и в подъезде, но небронированная. В случае чего на нее как на защиту надеяться не стоит. Автоматную очередь она точно не выдержит. Думаю, что и пистолетную пулю тоже.

— Вы уверены в том, что мне нужна защита? — спросил я. — Обычно нехорошие люди ищут ее от меня. И не за дверью.

— Я видел местные новости. Вас всерьез разыскивают.

— Я чрезвычайно похож на того человека, фотографию которого показывали по телевизору?

— Нет, но…

— Вот именно, товарищ майор, «но». Пусть они лучше не найдут меня. Так у их жен глаза от слез не опухнут, и дети не останутся сиротами.

— Еще вопрос. — Майор Гребенщиков нахмурился. — Честно ответить сможете?

— Очень постараюсь.

— Старший следователь Халидов — ваша работа?

— Я не понял сути вопроса. Впечатление такое, что вы меня спрашиваете, не я ли создал следователя Халидова. Нет, я этим не занимался. Я с ним познакомился недавно и решил, что это очень скверный и подлый человек.

— Таково ваше собственное мнение, сложившееся из личных взаимоотношений с подполковником. Я считаю иначе. Халидов — мой сосед по лестничной площадке. По-моему, вполне приличный, даже милый человек, как моя жена говорит. Она даже меня так не называет. Но я спрашивал про покушение на жизнь следователя. Сам он уверен в том, что это устроили вы. Сами выполнили или организовали.

— Он уверен, значит, остался жив, — серьезно заметил я. — Если бы я выполнял или хотя бы организовывал это покушение, то его родные уже готовились бы к похоронам. Вы, как и я, офицер ГРУ, стало быть, должны знать, как работает наш спецназ. Если нам приказано кого-то убрать, то мы этого человека даже в могиле найдем, и он уже оттуда не выберется.

— Значит, вы здесь ни при чем. Правильно я вас понимаю?

— Я здесь ни при чем. Абсолютно точно. Сто процентов. Слово офицера. А что с подполковником произошло?

— Он ехал в машине. Был за рулем. Что-то загремело в печке. Халидов наклонился, чтобы рукой потрогать. Видимо, как раз в момент выстрела. Пуля вошла в глаз и вышла через щеку. Выбила зубы.

— Сломала вставную челюсть, — поправил я майора, потому как еще на допросе обратил внимание на то, как Халидов часто подправлял ее языком во рту.

Видимо, она плохо держалась там и норовила выскочить.

— Это не проблема. Он новую вставит. Глаз жаль, его не вернуть, — спокойно проговорил я.

— Наби Омаханович потерял сознание и въехал в автобусную остановку. Хорошо, что успел скорость перед перекрестком сбросить. Удачно получилось, никого не задавил. На остановке люди стояли. Отделались жутким испугом.

— Снайпер стрелял, — сделал я вывод. — С дальней дистанции. У них бывают такие промашки, когда они работают с дальней дистанции, а цель слегка шевелится. На занятиях по снайпингу инструктор рекомендовал нам до последнего мгновения контролировать нажатие спускового крючка. Стрелял не профессионал. Так, бандит какой-то.