Приговоренный к власти

— Дмитрий Дмитриевич! Как ты себя чувствуешь? Мы тебя сейчас в госпиталь на вертолете отправим.

И неожиданно ясным, твердым голосом, совершенно очухавшийся генерал ответил:

— В госпитализации не нуждаюсь, Василий Аркадьевич. Готов исполнять служебные обязанности.

— Полно уж тебе, службист, — в голосе командующего слышалось скорее одобрение, чем осуждение. — Чуть не утонул, какой дьявол тебя толкнул в солдатские учения лезть?

— Не выдержал, Василий Аркадьевич. Молодость вспомнил. Как под вашей командой на Украине на учениях округа Днепр форсировали в шестьдесят седьмом. Мы с вами были в армии «синих». Ну, сегодня захотелось показать молодому лейтенанту, как проводится фланговый охват господствующей высоты.

— Показал! — насмешливо ответил командующий. — Чуть было солдата не утопил! Хорошо, сам и вытащил! — он повернулся к Охлопьеву и сухо закончил: — Продолжайте учения, лейтенант.

Командующий отвернулся и в сопровождении своей молчаливо-почтительной свиты пошагал по песку к вертолету.

Генерал Топорков вытер носовым платком кровь со щеки, перехватил взгляд Лешки и негромко спросил:

— Как фамилия?

— Сержант Ковригин! Планшетист взвода разведки, товарищ генерал! — браво ответил Лешка.

— Хорошо… Я запомню.

Вертолет командующего уже раскручивал винты, когда на песчаную косу вылетел вездеход командира батареи. Капитан Лихачев выскочил из него почти на ходу и торопливо ринулся к вертолету. С разбегу он даже влетел по колено в воду, прежде чем понял, что опоздал. Безнадежно опоздал. И не скрывал глубокого огорчения: лишний раз не козырнуть самому командующему, ах, какой прокол!

После вечерней поверки в двадцать два ноль-ноль солдат готовится к отбою, к часам своего законного сна. Лешка взял зубную щетку и пошел в умывальник. Зубы на ночь чистили во всей батарее только он да Журавлев. Остальные по утрам — те, кто вообще чистил.

Журавлев стоял у зеркала, озабоченно рассматривая прыщик на носу. Он покосился на подошедшего Лешку, потом посмотрел на него через зеркало и, как всегда в растяжку, без интереса спросил.

— Леха… А ведь ты, насколько я помню, подводным спортом занимался?

— Немного. А что? — без охоты спросил Лешка.

— Да ничего. Как это случилось, что ты пошел на дно?

— Я головой ударился, сознание потерял, — проворчал Лешка и отвел от зеркала глаза.

— Ага. Тогда понятно.

— Что тебе понятно?

— Ситуация, — уклончиво ответил Журавлев. — С точки зрения психологии, спасатель своего спасенного помнит всю жизнь. Генерал, наверное, медаль получит за спасение утопающего. Ну, и за тебя похлопочет. Конечно, куда как лучше было бы, если бы ты его спас, а не он тебя.

— Наверное, — ответил Лешка.

Журавлев собирался сказать еще что-то, и по лицу его уже бродила ехидная, подозрительная улыбка, но в коридоре послышался бодрый крик дневального:

— Сержант Ковригин! Тебя вызывают на контрольно-пропускной пункт полка к дежурному по части!

Лешка слегка подивился — что потребовалось от него дежурному по полку, он и представить себе не мог.

Но все оказалось проще простого — дежурным на эти сутки заступил лейтенант Охлопьев.

Он сидел у стола и неторопливо пил чай из термоса. При появлении Лешки выпроводил на улицу своих помощников и предложил:

— Садись, Ковригин. Чаю не хочешь?

— Нет, спасибо. — Лешка сел на табуретку.

— Кефир небось привык на ночь пить? Мама в постель подавала?

День был такой длинный и Лешка так переволновался и устал, что забыл и про субординацию, и просто про вежливость. Ответил грубо:

— Да, подавала кефир. А утром приносила в койку кофе. Завидно, что ли? Кефир на ночь полезней, чем водка.

— То-то и оно… Все вы интеллигенты такие. А я у себя в деревне на ночь картошку с салом наворачивал. Вечером только и объедаловка у рабочей семьи, днем, как вентилятор, на работе крутишься. Так что и набивали брюхо перед сном, вредно для здоровья, точно?

— Не знаю, — Лешка почувствовал себя неловко. — Театральные актеры тоже в основном на ночь едят. Это профессиональное, спектакль кончается, и они едят. Дома или в ресторане.

— Видишь, с какими ты компаниями общение имел! — не скрывая зависти, сказал Охлопьев. — Актеры, режиссеры! Небось в Москве только среди них и крутился? — Он поставил стакан с чаем на стол и спросил, усмехнувшись. — А может, ты после всех своих сегодняшних подвигов выпить хочешь? Водочки?

Лешка опешил. Что-то в этом предложении было подозрительное и даже опасное. В лучшем случае лейтенант пытался наладить дружеский контакт, да зачем он ему?

— Да нет, как-то не хочется.

— Сегодня тебе можно. Чуть-чуть. — Охлопьев полез в свой большой кожаный портфель и вытащил плоскую ополовиненную фляжку. — Сегодня ты герой, и, я думаю, сегодня ты свою жизнь, свою судьбу решил прочно и навсегда. Большую дорогу себе открыл. И теперь, если дураком не будешь, жизнь твоя гладко вперед покатится.

Он плеснул по глотку водки в два стакана, упрятал фляжку и предложил:

— Давай. Будем здоровы. За наши удачи.