Приговорённые к совершенству

Сергей снял автомат с предохранителя, Юрий клацнул затвором карабина. Ещё пять-десять метров и придётся стрелять. Благо, отражающие лунный свет глаза монстра горели подобно двум зеленовато-золотистым углям, и если он в последний момент не повернёт голову, с такого расстояния они не промахнутся. И хотя Зверь был ростом с быка и весом не меньше тонны, но с двадцати метров попавшие между глаз автоматные и карабинные пули свалят его на месте. Вот только… стрелять почему-то ни Сергею, ни Юрию не хотелось! Зверь будто бы заворожил их. Своей первобытной мощью, своей, если на то пошло, жуткой грацией. Хотелось — однако — не хотелось, но подпускать его ближе, чем на двадцать метров было нельзя. И?..

Сергей по мгновенному наитию направил в морду Зверя слепящий луч яркого электрического фонарика. Бывшее уже в двадцати пяти метрах от них чудовище остановилось, как вкопанное. Помотало из стороны в сторону своей мерзопакостной — «крокодильей» — головой, раскрыло и закрыло пасть, коротко рыкнуло и, шарахнувшись в сторону, в три огромных прыжка вернулось на старый след и вломилось в чащу.

Сергей с Юрием почувствовали, что если бы с той же стремительностью Зверь бросился не в сторону, а на них — привет. Спастись бы не удалось. Даже — если бы они и успели открыть огонь.

— Юра, а ты видел, какие у него зубы? — освобождаясь от нервного напряжения, спросил Сергей.

— Да уж… Такими зубами перекусить человека пополам — запросто. И пасть — прямо, как у крокодила… А всё-таки, Серёга, — фонарик его напугал.

— Думаешь, фонарик?.. Вообще-то все звери боятся огня… а тут — прямо в глаза — ослепительный свет… наверно… но, знаешь — не только фонарик, — уняв нервную дрожь, Голышев стал размышлять вслух. — Учуяв нас, он ведь не бросился очертя голову… Нет, подходил с опаской. Ну, будто решая: нападать — не нападать. Съедобные мы или — не очень, — окончательно успокоившись, пошутил Сергей. Шутка, правда, получилась из разряда «чёрных», но в данных обстоятельствах даже от сверхоптимиста вряд ли следовало ждать непринуждённого веселья.

— Да, наверно… пахли мы для него странно… железо, табак, одеколон, бензин, порох… но главное, Серёга, не это. Главное — от нас не пахло страхом. Вот почему Зверь сомневался — добыча мы или нет. А вдруг да — наоборот — охотники? Или — ОХОТНИК. Эдакий двуглавый двадцатиметровый Змей? Ведь видеть он нас не видел… и когда ты сверкнул фонариком… ладно, Серёга, пошутили и будет! Убежать-то он убежал, но — что дальше?

— Дальше?.. Тебе, Юра, ещё час поспать, мне — подежурить. Потом сменимся. А утром, после восьми, будем думать.

— А Зверь? Да — вроде бы испугался, но…

— А это, как говорят американцы, его проблемы. Нет, Юра, правда… по-моему, если не напал…

— …то и не нападёт? Я, Сергей — тоже… с тобой, в общем, согласен. Мы для него невкусные. И, знаешь… странно… действительно — хочется спать… хотя — такое вроде волнение… и надо же! Так что, с твоего позволения… я свой час, пожалуй что, «доберу».

И Юрий действительно залез в крохотную землянку и сразу заснул. Сергей мимоходом подумал о стальных нервах бывшего «снайпера-одиночки» — ему самому, тоже отнюдь не слабонервному, после визита такого гостя, заснуть бы не удалось ни за что на свете — затем мысли Голышева естественным образом вернулись к Зверю: из какой бездны времён его занесло сюда? В этот, как его определил Иван Адамович, чёртов «голоценовый оптимум»?

Однако скоро мысли Сергея от только что случившегося небольшого приключения перенеслись «назад в будущее» — к Свете.

«Ольга говорила, что будто бы сможет телепатически связаться с ней сквозь время? И успокоить, передав, что ничего плохого с нами не произошло? Но даже, если поверить Ольге… или — психосимбиоту «Ольга 47»?.. ведь кто она теперь в самом деле — женщина или часть сверхъестественного (химерического?) образования — более чем неясно… а даже, если и согласиться с её двойственной сущностью… допустить, что видимая и осязаемая Ольга по-прежнему — женщина… где она, чёрт побери, теперь? В какую новую бездну, прихватив с собой Ивана Адамовича, Олега и автомобиль, ухитрилась ахнуть? И сможет ли оттуда связаться со Светой? И успокоить его беременную жену? Которой, бедненькой, сейчас приходится ох как не сладко! Готовилась к празднику, с минуты на минуту ждала возвращения мужа и приезда гостей, и — пожалуйста! Муж вместе с гостями бесследно исчезает где-то по дороге! Да всякая женщина от тревоги и беспокойства в подобном случае может сойти с ума. Тем более — беременная. Тем более — Света…»

* * *