Приговорённые к совершенству

Эти отвлечённые соображения непроизвольно мелькнули в уме Ирката в то короткое время, пока он провожал взглядом скрывшихся за далёким холмом чудовищ, и сразу же сменились куда более насущными: Бранка их побери, этих, сеющих смерть, могучих волшебников! Вселить бодрость в своё, впавшее в уныние, войско будет ох как непросто! Однако Дух Великого Вождя повелевал Иркату во что бы то ни стало попробовать утешить и расшевелить отчаявшихся товарищей, и он вернулся к месту побоища.

Кроме Гайгата ещё трое юношей были убиты на бегу, двое умерли за то короткое время, пока Иркат следил за уносящимися в степь пришельцами, ещё двое, смертельно раненых, должны были умереть вот-вот, у троих, раненых тяжело, но, кажется, не смертельно, оставалась надежда на выздоровление. Кроме того, ещё несколько мальчиков получили сравнительно лёгкие ранения — хотя одному из них, с жутким образом перебитой голенью, суждено, видимо, остаться без ноги. В лучшем случае — охрометь до скончания дней.

Природное лидерское чутьё помогло Иркату быстро сориентироваться в этих удручающих обстоятельствах. Всех уцелевших мальчиков он занял строительством большого шалаша, чтобы переноской в хижину Кайхара не утяжелять состояние раненых, а сам с Грайхом, Аржаком и несравненным бегуном Вирком решил, дождавшись темноты, пойти по следам пришельцев в смертельно опасную, однако необходимую разведку: знать, где нашли приют чужеземные колдуны, было, по мнению Ирката, жизненно важно для Речных Людей. Не только для их процветания и благополучия, но и вообще — для существования.

Часть III БЕГСТВО ИЗ РАЯ

Глава 1. Охота на Andrewsarchus'а. Иннокентий Глебович открывает у себя способности к телепатическому общению. Лучше никаких плодов, чем ядовитые

Зверь приближался. Ступая тяжело и, вместе с тем, почти неслышно. Сергей лёгким толчком разбудил Юрия, и теперь они оба, сжимая своё жалкое перед такой махиной оружие, всматривались в скупо освещённую ущербной луной доисторическую мерзость. Гадая, пройдёт ли чудовище точно по своим прежним, лежащим метрах в шестидесяти от землянки, следам или, слегка свернув, «удостоит» их не вполне приятным визитом?

Странно, но почему-то ни Сергею, ни Юрию ни днём, когда они, обнаружив устрашающие следы, решали, что делать в случае нападения монстра, ни сейчас, когда он во всей своей первозданной «красе» вылепился из ночи лунным светом, не пришло в голову элементарно залезть на дерево. На, скажем, растущий шагах в пяти от землянки высокий могучий дуб. Из-за отваги? Но они оба, не являясь трусами ни в малейшей степени, с глупой юношеской бравадой распрощались давным-давно и отнюдь не стремились без крайней нужды ввязываться в бой. Даже — со Зверем. Или — бессознательное ощущение, что им, вооружённым оружием двадцать первого века, негоже подобно далёким хвостатым предкам спасаться от хищников на деревьях? Впрочем — не важно. Зверь приближался, и Сергей с Юрием напряжённо всматривались в тяжело ступающую громадину.

Не дойдя до скрывающих Голышева с Меньшиковым кустов метров семидесяти, чудовище остановилось и подняло вверх жуткую голову — то ли принюхиваясь, то ли прислушиваясь.

Ростом оно действительно было с хорошего быка, но, кажется, значительно длиннее. (Зверь стоял вполоборота, и судить об истинной длине его туловища было довольно сложно.) Силуэт напоминал сразу и тигра, и волка, — если, конечно, их увеличить в несколько раз. Кроме головы — которая более всего смахивала на крокодилью: низкий покатый лоб, практически продолжающийся очень вытянутой верхней челюстью. Которой вполне соответствовала столь же вытянутая и столь же мощная нижняя. В целом же вся голова в длину составляла примерно половину человеческого роста и производила самое отвратительное впечатление во всём облике этого гигантского монстра — будто он позаимствовал её у какой-то ещё более древней и ещё более безмозглой твари. Или — напротив — «продвинутой»? Если предположить, что он попал сюда не из прошлого, а из будущего? Хотя у неотрывно следящего за Зверем Сергея возникло смутное ощущение, что подобную гадость он будто бы видел в какой-то популярной «палеонтологической» книжке — очень давно, едва ли не в детстве. Увы, его воображение тогда в первую очередь было поражено изображёнными в этой книжке ужасными динозаврами, и теперь он не мог с уверенностью сказать, была там или не была тварь подобная той, что замерла сейчас в семидесяти метрах от них — и принюхивается, принюхивается…

Постояв так минут пять, Зверь наклонил «крокодилью» голову и, сойдя со своего следа, медленно зашагал к кустам. Вряд ли он мог видеть затаившихся в них Голышева и Меньшикова — кусты были затенены деревьями — но, кажется, чуял. И этот запах его и притягивал, и, вместе с тем, настораживал — Зверь приближался очень неторопливо, замирая через каждые два, три шага, но неуклонно. Пятьдесят метров, сорок, тридцать пять, тридцать…