Приговорённые к совершенству

Склонившись над поверженным Колдовством товарищем, Иркат бережно отодвинул напрягшуюся кисть, чтобы осмотреть место, куда попала выпущенная врагами Сила, и с удивлением обнаружил лишь крохотную, слегка кровоточащую, круглую ранку — через которую, вероятно, Сила проникла внутрь. Да, но в таком случае Бейсар, конечно, был бы уже мёртв, а он явно жив. Хоть и тихо, но вполне внятно шепчет: «Знаешь, Иркат, совсем не больно… как сильный толчок… или — будто на что-то наткнулся… нет, всё-таки — толчок… шёл, шел, и вдруг подкосились ноги… и я бряк — и валяюсь… и не могу встать… такая слабость… откуда?.. ведь совсем не больно… только немного жжёт… спереди и сзади… а внутри — нет… эта Сила… она, похоже, вся прошла сквозь меня… погоди, Иркат, я сейчас встану… соберусь с силами — и… нет, не могу… помоги немножечко — дай руку… и я…я…»

— Лежи уж, — с грубоватой нежностью отозвался Иркат, почувствовав к раненому юноше ту же жалость, которую тремя днями раньше он испытал к насмерть сражённому собственной рукой Кайхару. Правда, без примеси тоски и безысходности — не было ощущения, что Бейсар умирает. Нет — его рана казалась хоть и серьёзной, но не слишком опасной, и если бы она была причинена не магической Силой, а обыкновенным земным оружием, Иркат почти бы не сомневался в благополучном исходе. А так… впрочем…

— Потерпи, Бейсар. Сейчас будет немного больно… но, знаешь, надо… повернуть тебя на бок… чтобы посмотреть — как сзади…

Иркат осторожно повернул застонавшего юношу на левый бок — Сила, слава Увару, прошла насквозь. Не задержалась в теле. Там, правда, где она вышла, рана была значительно больше, и из неё тоненькой струйкой сочилась кровь. Опять-таки — не в таком количестве, чтобы унести с собой душу Бейсара. И если Сила прошла прямо… узкой направленной струёй… и не растеклась внутри… то Бейсар уже через несколько дней должен встать на ноги! Ведь ранение хоть и проникающее, но — с краю. В худшем случае — немного задето лёгкое. Но никакая большая кровеносная жила не перебита: рот у Бейсара чистый, на губах — при выдохе — не пузырится кровавая пена.

Пока Иркат осматривал раненого, к нему подошёл Грайх и ещё двое юношей. Узнав в чём дело, Грайх попросил у Ирката волшебный нож съеденного чужеземца, а другие юноши занялись поисками нужного мха и лишайника, и скоро их отыскали. Иркат, пережевав лишайник, приготовил целебную кашицу, залепил ею проделанные магической Силой отверстия на груди и спине Бейсара, пришлёпнул сверху по полной пригоршне сухого мха и плотно обмотал липовым лубом, которого при помощи волшебного ножа Грайх за короткое время надрал столько, что его хватило не только на перевязку, но и для того, чтобы соорудить носилки.

Бейсар во время перевязки впал в полубессознательное состояние, малоразборчиво шепча нечто вроде, — Иркат, ты, не оставляй, помоги, без тебя нельзя, плохо, умру, ты, я, меня, ты, тогда хорошо, когда ты, не оставляй, — слушая бред раненого товарища и проникаясь к нему всё большими жалостью и состраданием, Иркат надумал было принять участие в его переноске в хижину Кайхара, но вовремя спохватился: нет! Место вождя не с ранеными, в обозе, а в строю — в передовом отряде!

Велев двум пришедшим на помощь юношам отнести Бейсара в жилище пропавшего Присматривающего, Иркат, в сопровождении Грайха, пустился догонять ушедших далеко вперёд чужеземцев. Что было бы не простой задачей, если бы они время от времени не погромыхивали своими магическими штучками и, разумеется, если бы Иркат не знал, где расположен их лагерь. Однако, несмотря на всё это, настичь пришельцев удалось только тогда, когда они уже вернулись на место своей стоянки.

В лесу, окружающем занятую чужеплеменниками поляну, самозваный вождь, наскоро проинструктировав своё голое войско — а к этому времени сюда подошло уже более тридцати мальчишек — затаился в знакомых по прошлому разу кустах. Не в тех, естественно, где при помощи волшебного света чужаки его чуть было не обнаружили, нет, подальше — в зарослях можжевельника.