Приговорённые к совершенству

Шагах в десяти от женщины издыхало НЕЧТО. Размером с крупного медведя, но формой тела больше всего напоминающее чудовищную лягушку. О строении развороченной гранатой головы судить было трудно: из кровавого месива торчали наружу белые треугольные зубы — и всё. Ни глаз, ни ушей — сплошная рана, захватывающая шею и часть груди. (Вообще-то у всякого нормального зверя — даже у слона — попавшая в основание черепа противотанковая граната напрочь оторвала бы голову, а у этой невиданной твари — нет, только разворотила). Помимо ужасной раны, кровь несколькими струйками вытекала из проделанных крупнокалиберными пулями в бледной серовато-зеленоватой шкуре допотопного монстра отверстий. Однако, несмотря на несовместимые даже с десятью жизнями травмы, огромные задние лапы поверженной твари всё ещё продолжали дёргаться — скребя по земле мощными кривыми когтями.

Осознав увиденное, Света испытала куда более сильный страх, чем внезапно попав в зону обстрела — впрочем, тогда у неё не было времени, чтобы испугаться по-настоящему.

— К-кто это? — мгновенно забыв о неудачных попытках завязать разговор с неприветливыми солдатами, заплетающимся языком спросила трясущаяся от страха женщина, — от-т-ткуда?

— От верблюда, — хмуро отозвался один из бойцов, — ты что? Ни разу не видела по дальносмотру Большую Падлу? А ведь они уже три месяца, как стали появляться. Конечно, сначала их засекретили, но такой секрет разве удержишь — уже два месяца о них говорят открыто и даже кажут по дальносмотру. Нет, правда, ты что — с луны свалилась? Ничего не слыхать о Падальщиках — надо же! Ведь они же никакие не Падальщики, а натуральные людоеды! Падлы, в общем, американские! Наш политрук…

— Заткнись, Мишаня! — разговорившегося мало-помалу солдатика перебил сержант, — здоровее будешь! Сейчас подойдёт лейтенант — разберётся.

Лейтенант, действительно, подошёл меньше чем через минуту и, равнодушным взглядом скользнув по монстру, пристально уставился в глаза вдруг заморгавшей Светы.

— Документы, гражданочка!

Пока Света соображала, куда в этой суматохе могла деться её сумочка, кто-то из бойцов поднял с земли искомый предмет и протянул лейтенанту.

— Ваша?

Обычно разговорчивая молодая женщина вдруг онемела и смогла лишь утвердительно кивнуть головой. Однако лейтенанта этот бессловесный ответ не удовлетворил никоим образом:

— Я спрашиваю — ваша?!

— Да, моя, — взяв себя в руки, не без труда выговорила Светлана.

Лейтенант сначала внимательно осмотрел снаружи элегантное итальянское изделие, затем, хмыкнув, — ишь ты, заграничная, небось, брала на Газетном у спекулянтки? — щёлкнул застёжкой, вытащил Светин паспорт, развернул его, на несколько секунд застыл в столбняке и, широко распахнув глаза, посмотрел на женщину с изумлением едва ли не большим, чем то, с которым тремя минутами раньше она сама посмотрела на монстра.

— Что это такое?

После продолжительной паузы с брезгливостью монаха-отшельника собравшегося перечитать житие какого-нибудь святого и вдруг обнаружившего под переплётом кучу порнографических открыток, сквозь зубы процедил лейтенант.

— Как что — паспорт, — слегка удивившись изумлению лейтенанта, с невинным видом ответила женщина, — мой паспорт.

— Вижу, что ваш, — офицер несколько раз перевёл взгляд с женщины на её фотографию и обратно, — только, гражданка Мармонова, какой страны?! С каких это пор Российская Федерация стала выпускать свои паспорта?! Да ещё — с двуглавым орлом?! Вы что — сумасшедшая?! Чтобы советскому офицеру вместо паспорта подсовывать антисоветскую фальшивку?! Скажите, кто вас завербовал в белогвардейскую организацию лжепатриота Васильева?! Хотя…

Лейтенант сообразил, что нашумевшее в начале восьмидесятых годов прошлого столетия дело разгромленной доблестными чекистами антисоветской «Памяти» давным-давно поросло быльём, и если бы не политрук Чигорин, время от времени (под хмельком) приобщавший молодых офицеров к славной истории нашей Великой Ленинской Партии, то никто бы ни о фашистско-белогвардейском выкормыше Васильеве, ни о его присных уже не помнил. Нет — натурально чокнутая! Да принадлежи она не к какой-то там полумифической «Памяти», а к современному антисоветскому подполью — из тех, которые по ночам слушают вражеские радиоголоса, а после на запрещённых пишущих машинках размножают злобную клевету на папиросной бумаге — ни в коем случае не стала бы таскать в сумочке эту, именуемую паспортом, чудовищную фальшивку! К тому же — выглядящую намного качественнее, чем настоящий советский паспорт! С цветной фотографией, да ещё защищённой удивительно прозрачным — наверняка заграничным — пластиком! Чёрт! Чокнутая-то она чокнутая, но, чтобы изготовить такой документ — недостаточно быть сумасшедшим! Необходимы связи! И на очень высоком уровне!