Приговорённые к совершенству

Копчёный, не желая ссориться со своим единственным надёжным бойцом, подавил гнев и заговорил вполне спокойно:

— Ладно, Санёк, не возникай. С Бубликом я ещё разберусь. Сворочу ему рыло на сторону. Ты мне лучше вот что скажи: этот, по которому вы стреляли, что он за гусь по-твоему?

— По-моему, Толян, — несколько остуженный спокойствием Копчёного, примирительно ответил Чернышёв, — нам надо делать ноги. Этот, по которому Бублик — идиот! — стал палить, похоже, мужик серьёзный. Из спецназевцев или десантников.

— А ты его что, усёк так издалека? Ведь сам говоришь — четыреста метров.

— Усёк я его, Толян, наверное, за километр. По походке. Таких — из спецподразделений — не спутаешь. Но это — не всё. Сдаётся мне, что он, тот самый — с «козлика». А если так — значит, от Батьки. Сжечь патрульный бронетранспортёр — это же надо было твоим говнюкам додуматься! А знаешь… — Чернышёву в голову пришла крайне неприятная мысль, и прежде, чем её высказать, он немного помедлил, — мне кажется, что Седой — нарочно. Чтобы нас подставить. Концы обрубает, падла.

— Санёк, а ты не того? Откуда Седой мог знать, что у моих х…плётов встанет на «козлик»? Который — подсадка? А за бугром — суки на БТР? И что Груздь гробанёт их «Вампиром»?

— А Груздь на кого шестерил, Толян? Что мы облажаемся с БТР и с «козликом», этого, конечно, Седой не знал, но послал-то он нас — помнишь? На Азов, мол, на грузовике, в арбузах, полста килограмм героина пойдут, бляха муха! А из охраны, чтобы не привлекать внимания ростовчан, один только «джип». А мы, как фраера, купились! Как же, полцентнера героина — считай без охраны! Соображай, Толян, героин без охраны — это же сыр в мышеловке! Для нас. И я, бывший «мусор», тоже хорош! Купился! Прохлопал, что Седой не пожалел даже выстрелов для «Вампира»! Предусмотрел, сука, что с «Вампиром» для твоих м… сам чёрт не брат! Что вляпаемся! И никто, как говорится, не узнает, где наша могилка.

— Ты чой-то, Санёк, — передразнивая Бублика, попробовал приободриться Копчёный, — больно сегодня мрачный. Хочешь бабу? Ништяк! Воробью — он ещё тот садюга! — я до неё и думать запретил дотрагиваться, сказал, что моя маруха. А ты нормальный мужик — с неё не убудет. И сопротивляться — из «замороженных» — она не станет.

— Толян, ты, кажется, не дурак. Ноги, говорю, надо делать, а ты мне — бабу! Этот, спецназовец, вон из того домика, ох и зырит сейчас за нами! И по рации или сотовому если не прямо Батьке, то «начштабу» его докладывает. Так что часика через два обязательно «гости» сюда пожалуют. А может — и раньше. Если это тот — с «Козлика» — значит, машина неподалёку. А потом — баба… откуда она взялась?! Точно ли — из «замороженных»? Вдруг да — наводчица?

— Откуда взялась — не знаю. А из «замороженных» — это точно. Сам подумай: выглядит на двадцать пять, а говорит — тридцать шесть!

— Э-э, Толян, для тебя если баба, то либо «тёлка», либо «маруха». И б…, конечно. А главное, поскольку «курица — не птица», мозгов не имеет. Относительно б… — не стану спорить: если все мужики ё…, то и бабам сам Бог велел. А вот насчёт мозгов… Поверь бывшему «мусору», иная баба не то что тебя с Воробьём, а и поседевшего в сыске опера запросто обведёт вокруг пальцев! Так что, мой тебе, дай Бог, чтобы не последний, совет: сматываемся. И поживее.

— И этого гада, который гробанул наших ребят, не кончим?

— Ага, у тебя ещё «Стингер», кажись, остался? Дай его Бублику, пусть саданёт по домику — мишень большая, не промахнётся…

— Санёк, я серьёзно. Если этот, правда, тот гад, что моих корешей уделал, то я его замочить обязан. А не то, бля, буду выглядеть как последний фраер.

— Если, Толян, серьёзно — этому спецназовцу на глаза тебе лучше не попадаться: ведь не только он наших, но и мы его — на БМП — ребят угробили. А там-то — помнишь? — каких-нибудь двести метров было. А ты — приметный. При случае, не ровён час, узнает…

— А если, ты здесь, а я с Воробьём на «джипе» — его по дуге объеду, и с тыла? Из пулемёта?

— Копчёный, остынь. У него, между прочим, «Калашников» с подствольным гранатомётом. Так что, если на тот свет не торопишься, давай грузиться — и сваливаем.

* * *