Приграничные и трансграничные территории Азиатской России и сопредельных стран. Проблемы и предпосылки устойчивого развития

В 1990-е гг. численность скота в Западном Казахстане сократилась в 4–5 раз, овец – в 15–20 раз. На юге Оренбургской области нагрузка скота на степные пастбища уменьшилась в 7–8 раз, исчезли почти все летники и дальние дойки [Опустынивание…, 2002]. Почти повсеместно в степи стал накапливаться характерный «степной войлок», образование которого привело к лучшему увлажнению степей за счет задержания травостоем снега и лучшей защиты почв от иссушения. Но образование «степного войлока» на пастбищах в сочетании с широким распространением высокотравных бурьянистых залежей и с возрождением практики сжигания соломы на обрабатываемых полях резко повысило пожарную опасность в степи.

Многократное сокращение присутствия человека в степи, отсутствие техники и горючего привели к тому, что степные палы ежегодно беспрепятственно охватывают до 30–35 % территории степной зоны в Западно-Казахстанской, Оренбургской, Актюбинской, Костанайской областей, заволжских частях Саратовской и Волгоградской областей. От степных палов пострадали в большей или меньшей степени все лесокультурные насаждения, созданные во второй половине XX в.

Таким образом, прежде чем делать выводы о ландшафтных последствиях глобальных изменений климата и, в частности, о естественном опустынивании территории российско-казахстанских степей, необходимо оценить влияние пирогенного фактора, который приобретает на этом пространстве все более масштабный характер и последствия которого практически не исследованы.

Одним из основных сюжетов современной эколого-географической ситуации в российско-казахстанском приграничном субрегионе, на который нельзя не обратить внимание, является проблема нарушения бассейновых принципов природопользования, сложившихся в XX в. на территории СССР (рис. 11.3) (подробнее см. раздел 8.1).

Рис. 11.3. Бассейн р. Урал: внутрибассейновое распределение стока.

Как уже отмечалось, Яик-Урал играл важную роль в рыбном хозяйстве России начиная с XVII в. Яицкое казачество, получив от царя монополию на рыбные промыслы, установило такие правила рыболовства, которые способствовали сохранению и воспроизводству осетрового стада. Добыча осетровых в реке Урал составляла в 1810 г.

150.0 тыс. ц, а много позже, когда казачество лишилось своих прав и был разрешен промысел осетровых в море, уловы составляли: в 1933 г. – 50.0 тыс. ц, а в 1964 г. – 20,0 тыс. ц. Роль Урала многократно возросла в мировой добыче осетровых в 1970-е гг. После зарегулирования р. Волги основные площади естественных нерестилищ на реках Каспийского бассейна сохранились только на Урале. В конце 1970-х гг. доля Урала в мировой добыче осетровых достигла 33 % (104,0 тыс. ц в 1977 г.), а по производству черной икры возросла до 40 % [Песериди, 1979] (рис. 11.4).

Рис. 11.4. Динамика вылова осетровых рыб в бассейне р. Урал (1932–1980 гг.)

Именно это обстоятельство – громадная роль Урала в сохранении естественного воспроизводства всего каспийского стада осетровых и пополнении валютных запасов СССР – было использовано для того, чтобы:

– во-первых, отклонить в 1970-х гг. проекты строительства крупных водохранилищ в среднем течении р. Урал и на его основных притоках;

– во-вторых, принять специальное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О мерах по предотвращению загрязнения бассейна рек Волги и Урала неочищенными сточными водами» (1972 г.);

– в-третьих, принять совместное постановление Совмина Казахской ССР и Совмина СССР об объявлении заповедной (рыбохозяйственной! – прим. автора) зоны в северной части Каспийского моря и пойме р. Урал от р. Барбастау до его устья;

– в-четвертых, для того чтобы создать постоянный Межреспубликанский комитет по охране, рациональному использованию и воспроизводству природных ресурсов бассейна р. Урал (в 1977 г.).

Все эти меры, несмотря на известный сегодняшний скептицизм в отношении природоохранных инициатив этого периода, оказались очень эффективными – строительство водохранилищ было остановлено. А не зарегулированный Урал с высокой волной весеннего половодья и чередованием быстрых перекатов и широких плесов сохранил высокий потенциал самоочищения.

По данным Урало-Каспийского филиала ЦНИИ осетрового рыбного хозяйства в 1960-е гг. Урал на единицу объема речного стока давал в 2–2,5 раза больше частиковых рыб и в 10 раз больше осетровых рыб, чем Волга. А в конце 1970-х гг. «окупаемость» рыбой 1 м³ воды Урала превышала таковую по Волге – по судаку в 30 раз, сазану в 8 раз, жереху до 100 раз, осетровым в 15 раз [Песериди, 1979].