Приятных кошмаров

Взрыв был совсем негромким, не громче китайской новогодней петарды, коробка полыхнула бледным огнем и упала на тротуар несколькими обгорелыми обрывками. Однако, если бы она взорвалась в помещении, наполненном смертоносной взрывчатой смесью бытового газа и воздуха, последствия были бы катастрофическими, и от старого домика на улице Сочувствующих остались бы только обгорелые руины.

Лола без сил опустилась на грязный стул и заплакала, высвобождая этими слезами ужас и напряжение последних страшных минут.

Внезапно к ее ноге прикоснулось что-то мягкое и пушистое. Она наклонилась, взяла на руки Пу И, который терся о ее ногу, и зарылась лицом в его шелковистую шерсть.

– Пуишечка, детка, тебе тоже досталось! Но ты держался просто великолепно и дважды спас меня, мой маленький герой!

Песик глубоко вздохнул и посмотрел на хозяйку живыми выразительными глазами.

Однако у Лолы не было возможности долго расслабляться и предаваться эйфории, радуясь счастливому избавлению от неминуемой гибели. Кто-нибудь мог заметить взрыв на тихой улице Сочувствующих, вызвать милицию… А если милиция застанет ее в этой квартире, рядом со «свежим» трупом, у которого так художественно перерезано горло… Страшно подумать!

Лолу передернуло.

В довершение всех радостей она вспомнила бульварную газетенку полуторамесячной давности, из которой в свое время узнала о страшной смерти режиссера Модестова. Как всегда в таких изданиях, в той статье смаковали кровавые подробности драмы, и Лола вспомнила фразу об аккуратно, просто хирургически ровно перерезанном горле режиссера…

Сегодня она своими глазами увидела точно так же перерезанное горло…

Значит, не остается никаких сомнений: все три смерти – Алексея Модестова, Георгия Птичкина и безобидного психа Михаила Степановича Сыромятникова – звенья одной цепи и дело одних и тех же рук… И убийца этих троих людей только что был здесь, в этой квартире, и хотел присоединить ее, Лолу, к своему кровавому списку!

Утешало ее только одно: сейчас его в квартире наверняка не было, не стал бы он дожидаться взрыва, который мог разнести на куски весь дом! Правда, никто не мешал ему караулить где-нибудь неподалеку, дожидаясь, когда сработает его взрывное устройство. Но тогда он, не услышав взрыва, вернется сюда, чтобы исправить свою ошибку!

Бежать, бежать! В любом случае нужно бежать отсюда, возвращаться в город, к брошенным зверям! Она и так поступила жестоко, оставив их совершенно одних! Что, если Леня, рассерженный на нее, так и не вернулся домой?

Надо позвонить!

Лола огляделась по сторонам в поисках сумочки, где лежал ее мобильный телефон, но ее и след простыл. Ощупав свои карманы, она убедилась, что они совершенно пусты. Наверняка убийца унес все, что помогло бы после взрыва опознать ее труп – документы, телефон, а заодно и деньги…

Лола застонала, поняв, в какую отвратительную историю влипла – в чужом городе, без денег, без документов, без телефона, по которому можно позвать на помощь Маркиза, такого грубого, вредного, но надежного Маркиза… У нее остался только Пу И!

Она схватила песика под мышку и стремглав вылетела из страшной квартиры, в которой столько сегодня пережила!

Лола торопливо шла по пыльной улице, то и дело оглядываясь – ей все слышались за спиной чьи-то шаги и мерещилось, что таинственный убийца крадется по ее следам, размахивая хирургическим скальпелем или огромной допотопной складной бритвой. Пу И, которого она бережно несла под мышкой, тихонько поскуливал, напоминая, что не ел ничего целый день.

– Потерпи еще немножко, маленький мой! – проворковала Лола, теснее прижав к себе песика. – Этот мерзавец украл у меня все деньги! Не просить же нам с тобой подаяние!

Она представила себе, как стоит возле Ораниенбаумского вокзала с протянутой рукой, а Пу И лежит у ее ног рядом с табличкой «Подайте на пропитание бедной собачке», и едва не заплакала от жалости к самой себе.

Правда, другого способа достать денег на пропитание и на дорогу до дома она пока не придумала.

Проходя мимо круглосуточной аптеки, Лола в зеркальной витрине увидела свое отражение и пришла в ужас: грязное лицо в размазанной туши, растрепанные волосы, одежда в таком виде, будто она неделю ночевала на вокзале…

«Действительно, впору милостыню просить! – подумала она с омерзением. – А ночевать на вокзале, может быть, еще придется!»

Она вытащила носовой платок, к счастью, не похищенный убийцей, послюнявила его и, пользуясь витриной, как зеркалом, кое-как оттерла лицо и рукой пригладила волосы. Из аптеки выглянул дюжий охранник и недовольно рявкнул:

– Проходи, проходи! Ничего тебе тут не обломится!

«Вот, меня уже за бомжиху принимают!» – подумала Лола в тоске.

Вскоре она добралась до вокзала, и здесь ее ожидало очередное разочарование.

Последняя электричка уходила со станции Ораниенбаум в двадцать два часа сорок минут, а большие часы на вокзальной площади показывали уже четверть двенадцатого. Светлые майские сумерки, предвестие белых ночей, ввели Лолу в заблуждение, а часы разбились во время ужасных приключений в квартире Сыромятникова.