Приёмыши революции (СИ)

Примечание: никого по фамилии Никольский в документах, касающихся этих событий, разумеется, не значится. Был Никулин, и это совершенно другой человек. Но, по логике нашего повествования, этой фамилии в архивах остаться и не должно)

Никакого Пашки так же на самом деле не было. А вот Ванька Скороходов был. Мы просто решили немного усложнить и развить историю.

- Что ты думаешь о Никольском? - спросила неожиданно Аликс, до этого минут десять или около того молча глядевшая в окно, где над кромкой дощатого забора и виднеющихся за ним крыш простиралось бледно-голубое, до крайности нейтральное небо.

- А? - Николай, глубоко погружённый в чтение, не ожидал вопроса жены и уж точно не сразу осмыслил его, а осмыслив, всё равно не понял.

- Я спрашиваю, что ты думаешь о Никольском, - Аликс повернулась, слегка опираясь о подоконник.

- О каком Никольском? А… Право, странный вопрос. Ничего не думаю. По-моему, совершенно ничтожный, ничего не значащий человек, - Николай собирался вернуться к прерванному чтению, однако это не было ему суждено.

- Ничего не значащий?! Это таков твой вывод?

- Аликс! У меня нет ровно никаких выводов о Никольском, и откуда они могли бы взяться? Я не сказал с этим человеком сколько-нибудь больше пары слов, и как я мог заметить, никто здесь вообще… По-видимому, он занимает здесь положение столь ничтожное, что совершенно никто из этих господ не считает его стоящим внимания. Такое молчаливое приложение к Юровскому ли, к караулу - не знаю…

Этот развёрнутый ответ, как видно, понравился ещё менее.

- Ники, ты, как видно, совсем иначе разбираешься в людях и их отношениях! Как ты не видишь, что это и означает, что этот Никольский совсем не прост и уж точно не ничтожен? Напротив, он значит среди них, по-видимому, очень много, потому-то они не говорят с ним даже попусту, и потому-то нам ни разу не представили его, кто он есть! Ровно ничего мы о нём не знаем. Даже имя… Можно подумать, его и в самом деле могли бы так и звать!

Николай отложил книгу, осознав, что сосредоточиться в ближайшее время не удастся.

- Ну тип, положим, не из приятных… Но бог мой, Аликс, что ты навоображала? И чем тебе его имя не угодило?

Аликс медленно прошлась от окна к креслу, тяжко опустилась в него.

- Мне сперва послышалось, они называют его - Янис, или Ярек… Нет, Яков! Яков Никольский… Будто к его лицу это имя сколько-нибудь подходит! А его речь ты слышал? У него же невозможный акцент!

- Аликс, брось, что странного, что человек носит русское имя при нерусской крови? Если честно уж, так мы тому пример. Среди этой братии нормально вполне носить другие имена, которые они приняли в прежней своей жизни в целях конспирации, из других паспортов, да и не обязательно потому, чтоб собственного имени они сколько-нибудь стыдились. Юровский пояснил мне, например, совершенно спокойно, что хоть зовут его с рождения Янкелем, русским друзьям удобнее звать его Яковом. Русскому человеку, видишь ли, удобнее переиначивать иностранные имена на привычный для себя манер.

Но супруга упрямо мотнула головой. Если уж ей сразу чем-то крепко не полюбился этот молчаливый, мрачноватый Никольский, то она не согласна была признать, чтоб в нём хоть что-нибудь было нормальным.

- Ну а ты, Татьяна, что скажешь?