Приют контрабандиста

«Почему?» – взглядом спросила Настя.

Я сообразила, что лёгкость верёвки говорит о худшем. Ни Гаммер, ни Вихра не были к ней прикреплены. Они сорвались. Их унесло дальше по трубе, а верёвка теперь болталась свободная, утяжелённая лишь собственной длиной и напором воды. Значит, и жумар бросать некому.

– Думаешь, они…

Не договорив, Настя резко опустилась на живот, прильнула к кромке камина. Вздрогнув, я навалилась ей на ноги, вцепилась в пояс её комбинезона. Задумалась, что́ меня пугает больше: то, что Настя упадёт в сливное отверстие и погибнет, или то, что я останусь совсем одна. Нет… одна я не останусь. Просто нырну следом. И всё.

– Слышишь?! – Настя оборвала мои мысли.

Я нехотя подползла к сливному отверстию. Увидела ожившие Настины глаза, наметившуюся улыбку её губ и в привычном рокоте воды различила отдалённое ворчание внутренностей камина. Он будто силился переварить проглоченных людей и жаловался на их худосочность.

– Ты слышишь?! – вновь спросила Настя.

– Я…

– Это голос!

«Голос?»

Сердце, до того стучавшее безвольно, заколотилось в исступлении, и меня немножко повело. Я бы упала в обморок, если бы стояла на ногах, а так отдышалась, закрыла глаза, сосредоточилась и уловила голос! Кто-то кричал из далёких глубин камина!

– Да! – Открыв глаза, я на радостях обхватила Настю за плечи.

– Тише ты! – Настя вывернулась из моих объятий.

Кричали странно. Гулко, отрывисто. До нас долетали лишь разрозненные слова. Точнее, их кусочки. Постепенно я поняла, что крик повторяется. Как зацикленное краткое сообщение.

– Кричат по слогам! – догадалась Настя.

– Думаешь, это Гаммер?

Настя не ответила.

Освоившись, я разобрала все три слога. Радость мгновенно испарилась. Затылок свело от боли и холода.

– По-мо-ги? – с дрожью прошептала я.

– Нет… – Настя неуверенно мотнула головой. Затем повторила более твёрдо: – Нет! Точно не «помоги».

– Тогда что?

– Ду-ра-ки?

Я опять прислушалась. Действительно похоже на «дураки». Но в этом не было никакого смысла!

– Крюк-но-ги? – предположила Настя.

Голос искажался, словно доносился со дна гигантской бочки. Я даже не понимала, кто кричит, Гаммер или Вихра.

– Или мо-лод-цы? – гадала Настя.

Казалось, что голос приходит из таких глубин, куда не опускался ни один из штреков заброшенного маджаровского рудника, но я старалась об этом не думать, а потом вдруг как по щелчку сообразила:

– Рюк-за-ки!

– Рюкзаки? Похоже. Значит…

– Они живы! – рассмеялась я и зачем-то закричала в сливное отверстие: – Они прошли камин! Они живы! Карта не обманула!

– А теперь хотят, чтобы мы сбросили рюкзаки?

– Да! И чтобы мы сами лезли вниз.

– Ну замечательно.

Настя ворчала, но я-то видела, что она сияет от счастья. Вновь обняла её и растормошила бы хорошенько, если бы не боялась, что мы, заигравшись, свалимся в дыру.

После моих криков голос в каменной трубе оборвался. С минуту мы различали лишь гул ручья, затем голос вернулся, но уже с другим посланием. Мы с Настей притихли.

– Ба-ла-ган? – я озвучила первое, что пришло в голову.

– По-шло-на?

– По-шта-нам?

– Пол-сло-на?

– По слогам! – догадалась я и прокричала: – Да мы поняли, что по слогам, поняли! Сейчас сбросим рюкзаки! И сами спустимся!

– Эм, – Настя посмотрела на меня. – Ты точно поняла, что говорить нужно по слогам?

– Ой…

Мы с Настей немножко поспорили, каким словом отозваться. В голову лезла всякая дурость. То слово подбиралось сложное, то слоги в нём грозились слиться в нечленораздельное «о-о-о» или «а-а-а».

Не подобрав ничего путного, мы просто прокричали:

– Рюк-за-ки!

Вскоре различили ответ:

– Рюк-за-ки.

– Вот и поговорили, – буркнула Настя.

Наверное, всё-таки мы слышали Гаммера. Вряд ли Вихра кричала бы по-русски. И хорошо. Английские слова мы бы не распознали. «Backpacks» приняли бы за «крэкс, фэкс, пэкс», а «syllables» – за какое-нибудь «снип-снап-снурре» и после подобного волшебства решили бы, что необратимо потеряли рассудок.

Побоялись начинать с громоздких рюкзаков Гаммера и Вихры. Взяли мой рюкзачок. В последний момент рассудили, что бросать его – не лучшая затея. Не хватало, чтобы он вылетел шаром для боулинга и посшибал там Вихру с Гаммером, и мы с Настей предпочли воспользоваться верёвкой. Вытащив её из камина – с каждым хватом она шла всё легче, – накрутили побольше узлов на лямки. Получилась ерунда. Развязали. Затянули два аккуратных узла. Столкнули рюкзачок в отверстие. Выдавали ходовой конец и одновременно прислушивались, не повторится ли крик.

Мы едва выдали четверть верёвки, когда тяжесть рюкзачка перестала ощущаться.

– Застрял? – спросила я.

Настя пожала плечами.

Пока мы соображали, как поступить, за верёвку дважды ощутимо дёрнули. Адресат получил посылку! Камин оказался не таким уж глубоким! В нём было от силы метров семь.

Вытянув пустую верёвку, мы с Настей убедились, что голос в трубе нам не почудился, и позволили себе окончательно поверить, что Гаммер и Вихра живы! Благоразумно отошли на пару шагов от сливного отверстия и, закричав, запрыгали на месте. Сбились на безудержный вопль ликования, запыхались и оборвали его смехом.