Приют святой Люсии для девочек, воспитанных волками

Над всем этим в будке диджея восседала Леди Йети. К ней постоянно подкатывал какой-то мужчина с просьбами поставить ту или иную песню. В благодарность он совал ей довольно странные чаевые: пять долларов четвертаками, лотерейные билеты, кусок малинового торта, завернутый в салфетку. Леди Йети принимала все. Каток побелел от снега и приобрел диковатый вид. Сначала я изумлялся: и за это они платят деньги? Но вскоре сообразил: они покупали возможность скрыться за стеной снега и стать невидимками. Так они могли безнаказанно лапать женщин, говорить им непристойности и лезть под юбки. А вот что искали тут женщины, мне было не совсем понятно. Наверное, им нравилось, что к ним пристают.

Мэр Горацио в дырявом и засаленном оранжевом трико подкатил к будке диджея и стал жаловаться Леди Йети. Он задрал голову, и его клочковатые черные волосы рассыпались по растянутому трико. Огромный кадык выдвинулся вперед.

– Разве вы не видите, что вон там совсем нет снега? А? Конечно, видите. Просто кое-кто жует чипсы и забывает про работу…

Он был прав. Метель обошла стороной часть катка. Снег там таял на стенах и стекал вниз тонкими струйками. В середине этой мертвой зоны стояла невысокая толстощекая женщина, освещенная безжалостным зимним светом. Она размахивала руками, пытаясь закружить вокруг себя редкие снежинки. Поймав взгляд Горация, женщина быстро втянула живот. Мы с Барсуком сразу узнали ее. Это была Мидж, пять дней в неделю бросавшая нам в тарелки холодные макароны. Она порозовела и явно нервничала. Ко лбу прилипли рыжие кудряшки. Кто-то – отец Барсука? Мэр Горацио? – порвал ей колготки. Она неуверенно помахала Горацио рукой в мокрой перчатке. Тот застонал:

– Может, вы поторопитесь? – Он сгреб мокрые пластинки. – Немедленно устройте там снегопад.

– Подождите! – проворчала Леди Йети, глядя на мигающую панель управления. – У нас проблемы. Сейчас позвоню механику.

Обычно на такие звонки отвечал я. «Папа, это тебя». Отец одевался и шел налаживать ночной мир.

– Эй, Барсук! Нам нужно смываться.

Но Леди Йети не стала звонить отцу. Вместо этого она стукнула волосатым кулаком по панели:

– Не волнуйтесь! Сейчас поправим!

Она перевела переключатель в положение 6/7 по шкале Бофорта, максимально усилив ветер. Включила осадки. И вокруг Горацио и Мидж закрутилась белая вьюга, скрыв их из виду. Я с облегчением вздохнул:

– Чуть не попались. Я думал, сейчас она позвонит отцу.

Барсук лениво взглянул на меня:

– А что ты ему сказал?

– Что я пойду к тебе. А ты? Что ты наплел своему предку?

Барсук усмехнулся:

– Он думает, будто я сижу дома и присматриваю за матерью.

– Ясно.

«Но если ты здесь, кто тогда за ней смотрит?» Но ответ на этот вопрос я вряд ли получу, да мне и не хочется.

Мать Барсука очень, очень больна. Она постоянно спит, сидя в инвалидном кресле. Издали кажется, что она срослась с этим креслом и является его живой частью. Никто на острове не знает, что у нее за недуг, но последствия его самые плачевные. Мать Барсука превратилась в какого-то кошмарного кентавра, в робота в женской одежде. Кашель, хрипы, стоны – и полная неподвижность. Конечно, я не одобряю того, что барсуковский папаша выделывает на льду, но мне, по крайней мере, понятно, за что он платит.

Я так прямо и заявил Барсуку.

– Заткнись, Регги. Наверняка твой папаша тоже сюда ходит, а какое оправдание у него? Нет оправдания. Катись к черту, Регги.

Он ударил кулаком по мокрому ковролину, и попкорн разлетелся во все стороны.

– Смотри! Это она! – воскликнул Барсук, вытаскивая меня из-под стола.

Леди Йети уводила с катка какую-то женщину. Похоже, она попала под вентилятор, и ее засыпало снегом с ног до головы.

– …он меня ударил… изо всех сил, – хныкала она, уткнувшись в меха Леди Йети. – Он меня толкнул, и я упала…

– Вы уже рассказывали мне это, мадам, – отозвалась Леди Йети, стараясь контролировать раскаты своего баса. – Помните? Я уже слышала эту историю.

– Правда? Эту самую историю?

Женщина чуть вздрогнула и прикоснулась к ложбинке на шее.

– Слово в слово.

Женщина выглядела растерянной и испуганной, словно наткнулась на собственные следы на снегу и поняла, что заблудилась.

– Да ладно, история как история! Вам надо отряхнуться, – произнесла Леди Йети, смахивая снег с волос женщины. – Следующий танец придется пропустить.

Мы с Барсуком увязались за женщиной в туалет.

Снег падал даже там. Из отверстий под потолком вылетали фальшивые сиреневатые снежинки. Сушилки для рук светились изнутри. Наверное, уборка тут была для Корнишона ночным кошмаром. Зеркала покрывала изморозь. Вода в раковинах превращалась в ледяное месиво. Туалетная бумага отсырела. В зеркалах отражались только наши силуэты, за которыми вдруг замаячило женское лицо с покрасневшими глазами.

– Ну, ты, – пробормотал Барсук. – Ты…

Он явно не планировал эту встречу.

Наклонившись вперед, женщина прижала к зеркалу нос и криво улыбнулась. По туалету летали снежные хлопья, похожие на мотыльков.

– Что вы тут делаете, мальчики? Это женский туалет.

– Ах ты… Ты! Ты мне не мать, и нечего указывать. Ты вообще никто…