Прикамская попытка – 2

За зиму мы неплохо телефонизировали город, я сдержал данное себе обещание. Все присутственные места и дома руководителей и командиров соединили телефонными проводами. Первым из частных лиц провёл себе телефон наш Ваня Малый, заплатив неплохую сумму и постоянную абонентскую плату. Глядя на него, все крестившиеся китайцы первым делом устанавливали телефон, воспринимая его символом власти и высокого социального статуса русского человека. Стекольное производство выросло и разделилось на целых три заводика, исправно поставляя оконное стекло, посуду и зеркала. Батюшки пытались возмутиться против зеркал, но, нам с Палычем удалось убедить их сдержаться ради богоугодного дела. Палыч всю зиму экспериментировал со своими радиолюбителями и добился стабильных радиоламп, трёх новых коротковолновых раций, достаточно мощных для установки на океанские пароходы. Весной он поставил своим ребятам задачу снижения стоимости радиодеталей и их стандартизации, с переходом в массовое производство.

Сам же Палыч занялся идеей электрификации Владивостока, подыскивал место в окрестностях для строительства гидроэлектростанции. Усадил сотню китайцев за изготовление генераторов. Те усердно тянули медную проволоку, изолировали её, создавая ужасные по внешнему виду, но работающие генераторы. Мне Иван заказал отлить не меньше десятка добрых винтов для генераторов, благо, опыт отливки пароходных винтов имелся. Насмотревшись на его ассортимент медной проволоки, я не удержался и три месяца мучился с производством колючей проволоки. Но, добился своего и уложил на склад километров десять этого стратегического товара. Для обороны города больше, чем достаточно, можно и продавать, если появятся покупатели. Не надо думать, что мы только пушки да телефоны делали зимой. Ножи и топоры, косы и плуги, бороны и бытовая мелочь. Кроме наших мастерских новые переселенцы открывали свои производства, конкурируя с китайцами. После крупного поражения китайцев под Владивостоком, в город стали прибывать небольшие группы староверов. Володя, пользуясь радиосвязью, быстро передавал новости раскольникам, особенно им понравилось отсутствие в городе официальной церкви и царских властей.

Мы с Палычем были только рады, что многие вопросы решаются без нашего вмешательства. Шорники и кузнецы, коновалы и пекари, мясники и сапожники, портные и брадобреи, масса новых и разных предприятий возникла в городе за зиму. Да, за зиму, кроме семи небольших групп, к нам добрались сразу два каравана, небольшие, по сто человек, привезли немного товара и серебра. С ними прибыли ещё пять священников-староверов, три лекаря и немец-аптекарь. В основном, караван состоял из раскольников и беглых рабочих с уральских заводов. Но, были и беглые крестьяне, в том числе и остатки пугачевского войска. С крестьянами у нас уже была договорённость об устройстве вокруг города нескольких деревень, под разумные кредиты в виде скотины, инструмента и посевного и посадочного материала. В последнем караване, вняв моим просьбам, прибыли шестьдесят молодых женщин и девушек. Их завербовали в малообеспеченных семьях вдов и среди сирот, некоторых направили староверские общины, осмотреться.

Вогулы уже отстроили три селения и ждали своих родичей с летним караваном. Я передал Кожевникову сведения о готовых домах, он ещё в конце апреля отправил три вогульских рода. Этот караван обещал стать рекордным, в пять тысяч человек, зато практически без груза, одни люди. Я не сомневался, что башкиры, ревниво следившие за вогулами, на будущий год организуют переселение не меньшего количества своих родных. Для наших охотников и скотоводов я уже готовил необходимую базу, в начале мая мы запустили линию по производству листового железа и жести. Жесть я готовил для консервной промышленности, жаль, олова мы нигде не нашли, закупали у китайцев. Но, какие наши годы, найдём олово и завалим консервами весь Дальний Восток и Европу. Слава богу, если не будет мяса, красная рыба и крабы достаточно экзотичны и вкусны, чтобы поставлять консервы в Европу. Думаю, от моряков отбоя не будет, они больше всех нуждаются в полноценном питании, а не в полусгнившей солонине.