Приказ №1

Надо же было сказать под руку! Когда Миша напялил на себя блестящее облачение, он сделал неловкое движение и уронил свечу. В тот же момент почувствовал сильный удар по затылку.

— Шельмец! Растяпа! — И — новый удар. Хихикнули ребята, а Миша поднял свечу, дал протодьякону снова ее зажечь и пошел вместе со всеми. Но обида душила, распирала грудь, рвалась наружу! Ему хотелось куда-то бежать, что-то сделать такое, чтобы все ужаснулись!

Назавтра, во время такого же шествия, Миша на глазах ошарашенной толпы неожиданно сунул подсвечник шедшему сзади протодьякону, стащил с себя через голову блестящую церковную одежду и убежал.

Это было еще в Пишпеке. Потом — Верный, большой город у подножия Заилийского Алатау. Миша учился в гимназии и одновременно, чтобы хоть немного заработать и таким образом помочь выбивающейся из сил матери (отец умер в девяносто седьмом году), занимался с неуспевающими детьми богачей. Уже там, в гимназии, ему удалось прочесть «Коммунистический манифест», брошюру Ленина «Что делать?». А с каким упоением читал он «Искру», изредка доходившую до Верного. После окончания гимназии мать настаивала, чтобы Михаил, — получивший, кстати, золотую медаль, — пошел по стопам отца и поступил на медицинский факультет. Но у девятнадцатилетнего парня уже четко и бесповоротно сложилась мечта, которая стала впоследствии главной целью его жизни: он должен посвятить себя борьбе за новую жизнь. Жизнь, в которой не будет бедности и лишений. Нет, он не ошибся, поступив в 1904 году на экономический факультет Политехнического института. Петербург, Петербург! Сколько связано с ним воспоминаний. Но, стоп! Хватит! Этак не уснуть до утра. А завтра нелегкий день.

Михаил Александрович повернулся на бок и, словно повинуясь собственному приказу, почти сразу же провалился в сон.

ШПИК

Иосиф Карлович Страмбург считал себя человеком удачливым. И не только потому, что в свои сорок один сумел сохранить независимость, остаться холостяком, но еще и потому, что его служба царю и отечеству была взаимовыгодной. Да, он был из числа высокооплачиваемых агентов. Но ведь никто другой, а именно он в свое время ловко проник в революционный центр большевиков в Орехово-Зуеве. Сколько врагов трона удалось тайной полиции схватить тогда по его данным!..

Страмбург сидел у окна в небольшой комнатке, снятой на деньги охранки в одном из домов по Романовской улице, и предавался воспоминаниям. «А как я помог начальнику Московского охранного отделения Заварзину? Что бы он стоил без моей тонкой работы! Ведь это я сдал им руководителей партийной организации Лефортовского района, сообщил о появлении в Москве Пятницкого и Смирнова, раскрыл их конспиративные клички, связи».

От избытка чувств Страмбург встал, прошелся по комнате и остановился у небольшого зеркала. На него смотрел высокий, стройный мужчина с открытым приятным лицом. Небольшие усики, голубые, словно светящиеся изнутри глаза — чем не располагающая внешность?

Притронувшись мизинцем к усам, Страмбург вернулся к окну. Не случайно его мысли сегодня приняли такой приятный оборот. В Минск снова приехал Михайлов, а за него Страмбургу обещана прибавка к жалованью, которое, чего бога гневить, и без того составляет ни много ни мало — тысячу рублей. Это, почитай, жалованье десяти его коллег. Правда, задача, с которой приехал в Минск Страмбург, не исчерпывается тем, чтобы взять Михайлова. Это даже не главное. Главное: разыскать бежавшего из Сибири Фрунзе, который некоторое время скрывался в Чите под фамилией Василенко. Уже выслеженному, ему удалось перед самым арестом бежать. Московское охранное отделение получило сведения, что Фрунзе выехал в западные районы страны, возможно — в Минск. Еще и поэтому был командирован в Минск Страмбург.

С работой удалось неплохо — устроился помощником заведующего сапожными мастерскими Земсоюза. Удача сопутствовала ему и в сближении с руководящей группой большевиков: эту группу возглавлял не кто иной, как Михайлов! Правда, Иосифу Карловичу пока не удавалось увидеть Михайлова собственными глазами. Тот умело конспирировался.

Страмбург улыбнулся, вспомнив, как одно время он даже начал было думать, не являются ли Михайлов и Фрунзе одним и тем же лицом. По его просьбе эту догадку проверили, и ее пришлось отбросить. Фрунзе родился в далеком Туркестане, а Михайлов — в Петербурге, где и сейчас жили его родители. Сотрудники охранки встретились с ними, и те подтвердили, что их сын, Михайлов Михаил Александрович, действительно проживает и работает в Минске.