Приказ №1

— У цыган-то? — переспросил старик и безнадежно махнул рукой. — А кто их знает. Вроде как пять человек, да мы вот с ними рядом уже восемь годков живем и почти каждый день все новых видим. А, что с них возьмешь? Цыгане и есть цыгане. Ну их к лешему! — неожиданно оборвал разговор хозяин и уже в который раз оторвал руку от поясницы. — Вы лучше скажите нам, хлопцы, скоро войне конец аль нет? Неужели германца так и оставим на нашей земле? Весна вон уже на дворе, пахать пора, а мужики все или на фронте, или, как вы, на военных заводах и фабриках. Так ведь вся Россия без хлеба может остаться.

Старик, разумеется, прекрасно понимал, что ответа на свой вопрос не получит. Ему просто хотелось выговориться, излить перед кем-то душу, думку беспокойную выложить; он сидел за столом скособочившись и, пьяно вздыхая, говорил:

— Я, конечно, человек маленький и многого знать не могу. Оттого, может, меня вопросы и донимают. Ну зачем, скажите, царю нужна была эта война? Что, земля ему германская понадобилась? Так у нас ее своей сколько хочешь, даже пота селянского не хватает, чтобы полить ее. И еще непонятно мне: царю, значит, отставку дали, а войну, которую он заварил, продолжаем. Выходит, она не только ему одному нужна была? Это ж тысячи людей каждый день гибнут. Не пойму, кому это надо.

Старик быстро пьянел, и вскоре речь его стала бессвязной, неразборчивой. Хозяйка с помощью Алимова и Шяштокаса отвела его в другую комнату, уложила на кровать. Старик тут же заснул.

Алимов и Шяштокас, поблагодарив хозяйку за угощение, распрощались.

— Первый шаг сделан, — легонько хлопнул друга по плечу Алимов, едва они свернули за угол. — Теперь надо с соседями познакомиться. Знаешь, у меня идея: завтра к цыганам вместе со старухой пойдешь и ты.

— А что я им скажу, чего это сразу к ним попрусь?

— А скажешь ты им вот что...

И теперь уже Алимов начал излагать Шяштокасу свой план.

ЧАРОН ВОСКРЕС?

Первое, о чем подумал Михайлов, — что голос одного из нападавших ему знаком. Двое перегораживали им с Соней дорогу, а один оказался за спиной. «Оружие у них, конечно, есть, — обдумывал положение Михайлов, — вон и руки держат в карманах. Но вряд ли прямо здесь, на улице, да еще недалеко от штаба, они откроют стрельбу».

У Михайлова тоже был наган. В правом кармане шинели. Но как незаметно достать его? А тут еще Соня. Она настолько испугалась, что вцепилась именно в правую руку мертвой хваткой. Чтобы выиграть время, Михайлов заговорил:

— Ну что ты, Сонечка? Не волнуйся, сейчас разберемся, в чем дело. — Сам же тем временем попытался освободить руку, чтобы выхватить наган. Нет, не удается. Он затылком чувствовал бандита, находившегося за спиной. Все наверняка следили за каждым его движением. И Михайлов, успокаивая жену, обнял ее за плечи. Тот же грубый голос спросил:

— Ну что, товарищ Михайлов, побеседуем?

«Черт возьми, так это же Чарон! — узнал наконец шпика Михайлов. — Но мне же Гарбуз сказал, что Чарона нет в живых. Неужели он обманул городской комитет и не исполнил приговор?»

Изо всех сил сохраняя спокойствие, он сказал:

— Вы, Чарон, в своем амплуа. Что вам угодно?

— Смотри-ка, узнал-таки! — удивился Чарон. — А я думал, креститься начнет, увидев перед собой покойничка, которому сам на подпольном суде требовал расстрела. — И тут же скомандовал: — А ну, марш в арку. Там, во дворе, и поговорим.

Михайлов хорошо изучил этот район и знал, что за аркой нет никакого двора — только развалины трех домов. Замысел бандитов был ясен: отвести в развалины и там убить. Самое важное сейчас — чтобы его не стали обыскивать. Скорее всего, они думают, что он безоружен. Надо воспользоваться этим! И Михайлов, слегка остановив Соню, с готовностью шагнул в черную пасть арки. Всего на секунду его правая рука оказалась вне поля зрения нападающих, но этого было достаточно. Михайлов выхватил наган, большим пальцем взвел курок и выстрелил в ближайшего бандита. Бил в упор, промах был исключен, и поэтому он, не мешкая, выстрелил во второго. Под сводами арки выстрелы гремели гулко и раскатисто. Метнулся назад, на тротуар. И вовремя: оставшийся бандит успел достать револьвер и целился в Соню. Михайлов опередил его — выстрелил, а сам одним рывком затащил вконец растерявшуюся жену под арку. Очевидно, бандит был ранен: он как-то неестественно подпрыгнул и бросился бежать вдоль стены дома. Михайлов огляделся: они с женой были одни.

Казалось, грохот выстрелов должен был поднять на ноги всю округу, но в наступившей вдруг тишине Михайлов слышал лишь всхлипывания Сони да свое собственное громкое дыхание. Двое сраженных его пулями бандитов лежали рядом. Михайлов попытался рассмотреть, нет ли еще кого-нибудь под аркой, но лишь черная тревожная темень стояла под каменным сводом. Он протянул жене наган:

— На, держи. Беги в штаб, позови наших.

— Мишенька, а как же ты?

Михайлов сжал ее локоть и как можно спокойнее сказал:

— Все будет хорошо, но сейчас нельзя медлить. Беги, Сонечка, зови наших! — Подумал секунду и добавил: — Только беги серединой улицы.