Приказ

И вот теперь Эрика снова находится в Женеве, а он, Марошффи, здесь, на Заводской улице, тревожит себя сладкими воспоминаниями четырехлетней давности. Неужели все это было на самом деле? Неужели они все это пережили? Неужели утоляли жажду холодной ледниковой водой? Неужели наслаждались музыкой оркестра, игравшего прямо на площади под открытым небом?

Потом они переехали на другой берег Женевского озера, и там одна, совсем еще молоденькая девушка, по-видимому дочка какого-нибудь заморского миллионера, начала навязчиво приставать к Альби, считая, что с ее деньгами она имеет право на все, чего ей только захочется.

Наблюдая за этой неприятной сценой, Эрика спросила Альби:

— Как ты думаешь, способны ли вот такие девицы вообще любить?

Альби тогда ничего не ответил своей возлюбленной, как не мог написать ей и сейчас, хотя и знал адрес. Он невольно вспомнил предупредительную улыбку гарсона в отеле, которой тот одарил их, когда Альби сказал ему по-французски «до свидания», дав тем самым понять, что они больше не нуждаются в нем.

Любопытно, удалось ли этому слуге, облаченному во фрачную пару, избежать мясорубки под Верденом? Не стал ли он свидетелем и участником кровавой битвы на Сомме или на Марне? Разумеется, время разрывает связи и никого не щадит. Возможно, оно не пощадит и старика Татара, Юци, Тибора Шароша, и Мартона Терека, и Петера, хотя это совсем другой человек. О нем невозможно забыть. Однако Марошффи даже ради него не собирается поворачиваться спиной к миру, в котором жил до этого. Он даже не мог сказать, вернется ли в дом на проспекте Кристины. Ему было ясно одно: во что бы то ни стало нужно переговорить с матерью. Однако он прекрасно понимал, что, прежде чем сделать это, надо заручиться согласием Петера. Он знал, что разговор об этом будет не из легких, и действительно не ошибся.

Петер внимательно выслушал его, но понял сначала совсем не так, полагая, что Марошффи лишь собирается ненадолго забежать в дом матери, чтобы поговорить с ней по какому-то деликатному делу.

На всякий случай он предупредил, чтобы Марошффи был осторожен.

— Ты все еще продолжаешь играть собственной жизнью, как я посмотрю, — сказал он. — Лукачич только что отдал приказ, о полном уничтожении подозрительных элементов. В каждом районе столицы военные вместе с инспекторами проверяют даже пассажиров трамваев. Весь город оцеплен войсками, ни въехать в него, ни выехать невозможно без того, чтобы не нарваться на проверку документов. Облавы проводятся чуть ли не на каждом шагу. Если бы ты знал, сколько рабочих горит на этих облавах! И хотя у тебя вполне надежные документы, ты все же сильно рискуешь, собираясь появиться в городе.

Марошффи словно в оцепенении выслушал Петера, который, пожалев его, в конце концов предложил:

— Если ты во что бы то ни стало хочешь встретиться с матерью, тогда уж пусть лучше она сюда подъедет.

Как раз вот этого Марошффи и не хотел, потому что представлял, какое гнетущее впечатление останется у матери от одного вида той обстановки, в которой он находится.

Петер понял его опасения и, немного подумав, сказал:

— Ладно, езжай. Наденешь черные очки, тем более что по удостоверению личности ты числишься почти слепым. Сопровождать тебя будет Юци. А когда вернешься, мы с тобой кое-что обсудим.

— Хорошо, Петер, — согласился Марошффи, — когда вернусь, тогда и поговорим.

Под вечер, когда дневная смена рабочих разъезжалась по домам, Альби и Юци сели в трамвай и поехали по направлению к центру.

Моросил сентябрьский дождик, повсюду виднелись лужи, и городские окраины выглядели от этого тоскливее обычного.

Предупреждая об облавах и проверках документов, Петер не ошибся. У Марошффи трижды проверяли документы: два раза — в трамвае и один раз — на улице.

Юци великолепно сыграла роль «заботливой жены» полуслепого. Не без волнений, но они все же благополучно добрались до Табани и пришли на квартиру к Анне Шнебель. Уже находясь в пути, Марошффи решил встретиться с матерью на квартире у прачки. Увидев Альби, Анна на миг оцепенела, но тут же, бросив стирку, помчалась к Сударыне.

Вдова не заставила себя долго ждать: она запыхалась от быстрой ходьбы, грудь ее высоко вздымалась. Анна Шнебель с готовностью подала Сударыне стул, и Сударыня, усевшись, более чем внимательным взглядом прощупывала женщину, которую увидела в обществе своего сына. Она не задала Юци ни одного вопроса, вернее, не успела этого сделать, так как женщина деликатно удалилась вместе с Анной на кухню.

Сударыня никогда не теряла присутствия духа. Она и сейчас хорошо знала, чего хочет. Она заблаговременно продумала несколько вариантов, однако окончательное решение все же намеревалась обсудить с Альби.

— К огромному сожалению, Истоцки уехал в Вену, — сообщила она сыну, — а нам самим решить наше дело будет нелегко, потому что без его помощи вряд ли удастся быстро установить связь с Эрикой. А сделать это необходимо как можно скорее, пока все не запуталось.