Приход № 5 (апрель 2014). Христос воскресе

Культура

Под светом слова

Вениамин Блаженный (Айзенштадт) родился в 1921 году в селе Копысь Витебской губернии. Во время войны был в эвакуации, затем в 1946 году вернулся в Белоруссию, работал в Минске переплетчиком, художником комбината бытовых услуг, фотографом-лаборантом в артели инвалидов.

Биографию Блаженного, в том числе творческую, блестящей не назовешь. Первая его стихотворная публикация состоялась в 1982 году. Однако большая часть написанного им вышла уже после распада Союза, незадолго до смерти поэта в 1999 году. В советские годы Вениамин Блаженный никак не был сопряжен с официальной советской литературой, хотя и переписывался в разное время с Борисом Пастернаком, Арсением Тарковским, Борисом Чичибабиным.

Нельзя сказать, что поэт сознательно отталкивался от современной ему отечественной литературы — просто то, что он писал, было абсолютно в другом измерении по отношению к ней. Герои стихов Блаженного — это не ударники, воины или комсомольцы, и даже не борцы с идеологией, а кошки, собаки, воробьи, коровы. Являющиеся из мира мира мертвых отец и мать. Бродящий по земле гонимый Иисус. Грозный Бог-отец, напряженный диалог с которым поэт ведет на протяжении всей жизни.

Голос Блаженного — это крик юродивого, обращенный поверх голов, напрямую к источнику милости и боли. Стихов на русском языке с таким оголенным нервом и таким бесконечным, пронзительным состраданием ко всему живому до этого поэта не писал, наверное, никто. В них нет примет эпохи и злободневных тем — они скроены из вечных материй. Потому и устареют очень не скоро.

Вадим Муратханов Вениамин Блаженный

...

Пока я жив, никто не умирал

* * *

— Ослик Христов, терпеливый до трепета,

Что ты прядешь беспокойно ушами?

Где та лужайка и синее небо то,

Что по Писанью тебе обещали?..

— Я побреду каменистыми тропами,

В кровь изотру на уступах колени,

Только бы, люди, Христа вы не трогали,

Всадника горестного пожалели…

Кроток мой всадник — и я увезу его

В синие горы, в мираж без возврата,

Чтобы его не настигло безумие,

Ваша его не настигла расплата.

*

— Ослик Христов, ты ступаешь задумчиво,

Дума твоя — как слеза на реснице,

Что же тебя на дороге измучило,

Сон ли тебе окровавленный снится?..

— Люди, молю: не губите Спасителя,

На душу грех не берите вселенский,

Лучше меня, образину, распните вы,

Ревом потешу я вас деревенским.

Лучше меня вы оплюйте, замучайте,

Лучше казните публично осла вы,

Я посмеюсь над своей невезучестью

Пастью оскаленной, пастью кровавой…

*

— Господи, вот я, ослино-выносливый,

И терпеливый, и вечно-усталый, —

Сколько я лет твоим маленьким осликом

Перемогаюсь, ступая по скалам?..

Выслушай, Господи, просьбу ослиную:

Езди на мне до скончания века

И не побрезгуй покорной скотиною

В образе праведного человека.

Сердце мое безгранично доверчиво,

Вот отчего мне порою так слепо

Хочется корма нездешнего вечности,

Хочется хлеба и хочется неба.

* * *

Сколько лет нам, Господь?.. Век за веком с тобой мы стареем…

Помню, как на рассвете, на въезде в Иерусалим,

Я беседовал долго со странствующим иудеем,

А потом оказалось — беседовал с Богом самим.

Это было давно — я тогда был подростком безусым,

Был простым пастухом и овец по нагориям пас,

И таким мне казалось прекрасным лицо Иисуса,

Что не мог отвести от него я восторженных глаз.

А потом до меня доходили тревожные вести,

Что распят мой Господь, обучавший весь мир доброте,

Но из мертвых воскрес — и опять во вселенной мы вместе,

Те же камни и тропы, и овцы на взгорьях всё те.

Вот и стали мы оба с тобой, мой Господь, стариками,

Мы познали судьбу, мы в гробу побывали не раз

И устало садимся на тот же пастушеский камень,

И с тебя не свожу я, как прежде, восторженных глаз.

* * *

Так явственно со мною говорят

Умершие, с такою полной силой,

Что мне нелепым кажется обряд

Прощания с оплаканной могилой.

Мертвец — он, как и я, уснул и встал —

И проводил ушедших добрым взглядом…

Пока я жив, никто не умирал.

Умершие живут со мною рядом.

* * *

Почему, когда птица лежит на пути моем мертвой,

Мне не жалкая птица, а мертвыми кажетесь вы,

Вы, сковавшие птицу сладчайшею в мире немотой,

Той немотой, что где-то на грани вселенской молвы?