Приходи в воскресенье

— О бабушке расскажешь потом, — прервал я этот поток воспоминаний. — Вы далеко отсюда живете?

— Не очень… — ответил Леня и озадаченно уставился на меня, не зная, куда я гну. — Никак к нам в гости собираетесь?

— Пожелайте жениху и невесте мира и счастья и быстренько ко мне в машину, — сказал я тоном, не терпящим возражений. — Ну, чего вы на меня уставились?

— А свадьба? — промямлил Леня.

— Мы на свадьбу приглашены, — расшевелился наконец Вася Конев. — И подарки молодым купили…

— На свадьбу успеете, — сказал я. — Наверное, дня два гулять будут!

— Такое раз в жизни бывает! — затараторил Леня. — Кореш женится! Один день-то можно погулять? Стройка без нас не остановится… Разве мы когда спорили? Сутками вкалывали… Если надо, значит, надо, как это в песне поется? А тут такое дело! Побойтесь бога, Максим Константинович!

— А завтра мы с утра будем на месте, — ввернул Вася.

И уступить бы тут мне! И тогда, как знать, может, ничего бы и не случилось… Махнуть рукой, пусть ребята погуляют! По совести говоря, они это заслужили. Но представив, какими они голубчиками завтра заявятся после свадьбы на работу — если вообще заявятся, — я решительно сказал:

— Не будем понапрасну терять время… Придете на свадьбу после работы.

Лица у моих помощников стали кислыми. Жених и невеста усаживались и такси. Гости окружили еще несколько нарядных, разукрашенных цветами и лентами машин.

— Я сейчас! — Харитонов тяжело затопал к машине жениха и невесты. Я видел, как, нагнувшись, он что-то говорил новобрачным, глазами показывая на меня… Вернулся он несколько успокоенным. Карман брюк оттопыривался. Я сделал вид, что ничего не заметил.

— Вот так и сгоришь на работе, а памятника все одно не поставят…отрешенно заметил Леня, забираясь вслед за Васей в «газик».

Я привез их домой, ребята быстро переоделись, и я прямым ходом доставил их в Стансы. Не скажу, чтобы такая неожиданная перемена обстановки их очень обрадовала. Оба сидели позади меня сердитые. Даже словоохотливый Леня Харитонов примолк. Еще бы, вытащил их почти из-за свадебного стола! Харитонов наверняка уже и речь застольную приготовил… А Вася настроился на танцы. Я знал, что он любит потанцевать.

На строительстве не слышно тарахтенья автокрана, стука топоров и молотков. Без Харитонова все здесь затихло. Правда, внутри домов велись мелкие отделочные работы, но для меня было важно в первую очередь полностью собрать дома, чтобы, как говорится, показать товар лицом. Еще нужно было поставить на фундамент и смонтировать четыре двухквартирных дома. Детали сегодня должны были подвезти. И тут легкий на помине запылил за речкой панелевоз.

Я собрал строителей и объяснил, что нужно как можно быстрее смонтировать последние четыре дома. Детали сегодня все доставят. А отделочными работами будут заниматься позже. Главное — поставить дома на фундамент. Квалифицированных строителей я определил на сборку блоков, а колхозников, работающих подсобниками, попросил вывезти из поселка отходы, строительный мусор.

— Я надеюсь на вас, ребята, — сказал я на прощанье Харитонову и Коневу. — А насчет свадьбы не горюйте… Велика радость с утра напиться? Да еще в такую жару. Вечером я сюда загляну и самолично доставлю вас прямо к свадебному столу…

— Вечер — это понятие растяжимое, — проворчал Леня.

— В восемь буду здесь, — пообещал я.

Вася Конев улыбнулся и, потрогав острый подбородок, сказал:

— Вспомнил, я прихожусь жениху деверем…

— Деверем жениха? — рассмеялся я. — А ты знаешь, кто такой деверь?

— Ну тогда кумом, — смутился Вася.

— Я же говорю, ты, Конь, темный человек в этом христианском вопросе, — усмехнулся Леня. — Вот моя бабушка…

Взглянув на часы, я ринулся к машине: мне ведь необходимо повидаться с Бутафоровым. Если не застану на работе, поеду к нему домой. И потом, мне совсем не хотелось слушать про мифическую бабушку Лени Харитонова…

Трогая «газик», я взглянул на ребят: Харитонов направлялся к автокрану, а Вася Конев, задрав голову, с улыбкой смотрел на небо. Там кружил журавль, диковинная белая с черными крыльями птица… Таким я его и запомнил навсегда: худеньким, с узким улыбающимся лицом, обращенным к небу, и широко распахнутыми большими светлыми глазами…

В приемной секретаря горкома партии я столкнулся с Тропининым и Саврасовым. Они только что вышли из кабинета Куприянова. Не нужно быть психологом, чтобы, взглянув на их лица, понять, что наши дела совсем плохи. Тропинин попеременно то одной рукой, то другой приглаживал и так гладко зачесанные назад волосы. На широком носу его блестели капельки пота. Однако губы упрямо сжаты, на лбу собрались морщины, как будто он все еще продолжал горячо спорить с секретарем. Саврасов выглядел совсем убитым. Побагровевшее растерянное лицо, бегающие под толстыми стеклами очков глаза, понуро опущенные плечи. И лишь непокорная коричневая шевелюра воинственно дыбилась надо лбом.

— Вы бы еще слезу пустили! — с гневным укором взглянул на него Тропинин. — Не ожидал я, Геннадий Васильевич, что вы так быстро сдадите свои позиции!..