Прикладная метафизика

Речь шла об онтологии вычитания, причем использовалась смешанная техника по крайней мере трех отнюдь не близких по времени философских школ. Создание мира невозможно без места пустотности, относительно которого возникают различения слоев сущего. Чтобы сущее существовало, должна работать инстанция вычитания, полагающая границу крутоногонерасчлененнонорукости и хорошей формы. Действие инстанции представляет собой и развертку разнообразия, и порождение устройства разнообразия. Пафос в том, что контролирует колеблющуюся границу непрерывного метаморфоза и фиксированной формы Тот, кто присваивает трансцендентную позицию, а не считывает распечатку логоса. А Бог, как Генератор разнообразия, санкционирует остановку и стабилизацию метаморфоза, пустоту как его условие и возникновение кристалла самотождественности.

Что ж, вполне можно было не усложнять условия и не сводить космологию Эмпедокла с феноменологией, антропологией и политэкономией. Но тогда задача перешла бы в разряд учебной. А второе отличие почерка Секацкого в том, что он, создатель и мастер эзотерического языка, никогда не принимает фальшивой позы хранителя вечных ценностей. Возможно, здесь учтен радикальный опыт Розанова с его персональным индексом органической силы произведенного слова.

По странному совпадению, первые тексты Секацкого, попавшие ко мне, задают примерный масштаб его скрытой авторской задачи. Этнологическое исследование философского словаря сталиниста и аналитика божественного промысла — концепты, составленные из разнородных по заданным символической силе и направлению микроустройств. Чем мельче частица, тем сложнее и радикальнее общая символическая операция. Аналитический круговорот и каждая микрочастица находятся в отношениях изоморфизма. В принципе, аналитической сетью могут быть покрыты все миры, обеспечивая тем самым прирост авторского времени. Чем мельче ячейки сети, тем больше вещей улавливается. Каждая освоенная в своем шаге дифференции вещь поэтизируется и вставляется в аналитический круговорот, не позволяя языку простаивать и портиться.

Видимо, сладчайшее заключается в том, чтобы, уменьшая шаг дискретности мысли, совместить ее предельную разнородность со всеми режимами интенсивности. Тогда зазор между фикцией и реальностью практически исчезнет. Для этого все наличные сущности должны подвергнуться пересмотру и распределиться по рубрикам. Возможно, здесь мир сталкивается еще с одним фундаментальным проектом подмены основания. Во всяком случае, нет такого явления духа, которое Секацким не было бы учтено и обработано. Вся эта грандиозная канцелярия максим, логических переходов, удачных совмещений, высказываний, выступлений, статей и художественно-аналитических проектов содержится в образцовом порядке. Скорее всего, систематический каталог этого хозяйства содержит множество дополнительных указателей, отсылающих память держателя к еще пустому или только начатому файлу или папке, которая постепенно наполняется. Но уже сейчас намечаются контуры всего проекта.

Во-первых, это радикальная манифестация воли к произведению, опирающейся на ощущение катастрофы классической философской антропологии.

Во-вторых, это перехват инициативы трансцендентной инстанции в местах, труднодоступных логосу. Здесь Секацкий последовательней Лема с его умеренным позитивистским нигилизмом. Никакого «почти», когда речь идет о совершенстве. Вера заключается не только в полном согласовании замысла о мире с пределами реактивности, но и в полном продумывании предельных возможностей реализации начального проекта.

В-третьих, это полный контроль над расширяющейся вселенной текстов в структурах повседневности. На любой вызов реальности должен быть дан немедленный ответ. Событие оценивается, помещается в каталог концептов и инвентаризуется. Освоенное, оно выпускается со спорами логоса и запускается на одну из многочисленных орбит аналитики. Шпионология, устройство воображения, феномен технической вещи, механизм политики, природа искусства — все это планетарные комплексы, вращающиеся вокруг очередного солнца.

В четвертых, здесь налицо все признаки бытия-к-могуществу, радикальной возгонки духа через инстанцию воли с помощью слова.