Приключения 1979

Утром Нурмолды потащил свой тюк дальше. Спустился с бугра — услышал шлепанье подошв. Поднял голову: путь ему пересекал бактриан!

Но верблюд не подпускал к себе близко. Нурмолды отчаялся, бредя за ним. Содержимое тюка перемешалось, книги вываливались, он клал их за пазуху, втискивал за пояс... Пришлось пойти на хитрость.

Схваченная веревкой за ногу, верблюдица — а это оказалась верблюдица — смирилась. В носу у нее было проделано отверстие, в котором торчала деревяшка с кожаной петлей. Нурмолды просунул в петлю коней веревки, заставил верблюдицу лечь. Погрузил на нее свою поклажу, сел, поправил за спиной трубку карты. Скомандовал: «Кх! Кх!»

Качнулась верблюдица, выпрямляя задние, а затем передние ноги, вскинула маленькую голову на длинной шее — подняла Нурмолды над равниной пустыни.

4

На колодце Ушкудук он увидел первый аул адаевцев, аул входил в родовое ответвление али-монал.

На сухом пригорке сидели несколько стариков, с ними богатырь в утепленном бешмете и надетой поверх него меховой безрукавке.

— Ассолоум магалейкум, аксакалы и карасакалы! — приветствовал Нурмолды общество и попросил разрешения сесть.

— Аллейкум уссалам, сынок!

Стали спрашивать, куда направляется, кто родители, есть ли невеста. Все признали в пойманной им верблюдице самку, принадлежащую Абу, богатырю в меховой безрукавке. Шутили: «Силы у тебя, учитель, видать, больше, чем у Абу: он с верблюдицей не справлялся. Не он ездил на ней, а она на нем».

Нурмолды сказал, что не учитель он, а культармеец и по профессии маляр, красил в депо после ремонта паровозы и вагоны.

Абу пригласил Нурмолды к себе в юрту. До появления Нурмолды Абу был единственным аульным грамотеем. Узнав от Нурмолды о реформе письменности, он почувствовал себя ограбленным. Вернуть себе сознание собственной исключительности и уважение родственников он мог только одним путем — и Абу принялся уговаривать Нурмолды погостить у него и тем временем обучить его новому алфавиту.

Нурмолды извинялся — ему поручили ликбез в волости Бегей, в этот аул приедет свой ликбез, потерпите...

В юрте завершали ужин, когда появился мужичонка с рябым от оспы лицом.

— Это зять нашего уважаемого Жусупа, — представил рябого Абу.

Рябой с напускной рассеянностью принял из рук Абу пиалу. Выпил первую пиалу, вторую, третью, прислушиваясь к разговору, и после шестой, когда сахар кончился, заговорил.

— Правильно, отправляйтесь дальше, — многозначительно сказал он. — Приедет Жусуп, неизвестно, как он на вас поглядит.

— А что, Жусуп вскоре должен быть здесь? — спросил Нурмолды. — Если он появится, передайте ему, что представитель Советской власти приглашает его на беседу.

Рябой по-детски шмыгнул, носом, заморгал. Но у дверей он вернул своему лицу и движениям значительность.

— Через три дня Жусуп будет здесь! — выкрикнул он. — Ты будешь ползать у него в ногах!..

И выскочил из юрты.

Абу вздохнул:

— Этого суслика собственные бараны не боятся... А он прибежал тебя стращать. А самого баба лупит... Он терпит: как же, сестра Жусупа. Жусуп пошел грабить аулы туркмен...

Нурмолды рассказал о встрече в урочище, о захороненном оружии, о гибели Хакима.

— Тот длинный был Жусуп? — спросил он.

— Он самый... А сутулый Кежек — его телохранитель.

— Был какой-то Кежек, знаменитый силач, — припомнил Нурмолды. — Я слышал о нем в детстве.

Хозяева переглянулись. Абу буркнул, что жусуповский телохранитель и есть тот самый Кежек. Нурмолды сказал:

— Я тороплюсь в аулы волости Бегей. Но я задержусь в вашем ауле. Жусупа подожду...

Абу незаметно для старика поманил Нурмолды. Они вышли из юрты, поглядели, как жена Абу доит кобылу. Абу отогнал жеребенка, велел отойти жене. Подлез под кобылу, легко выпрямился, поднял. Произнес свободно, без видимого напряжения:

— Слышал о борце Танатаре? Он был мой отец. Сутулый Кежек в схватке смял ему внутренности. Отец после того прожил недолго. Я выпрямлю Кежеку его кривую спину...

...На другой день аульные энтузиасты во главе с Абу поставили на сухом пригорке шестистворчатую юрту для Нурмолды.

Первый урок Нурмолды дал ребятишкам. На второй урок собрал женщин.

Мужчин Нурмолды собрал вечером — они просили не унижать их, не сажать на занятии вместе с женщинами.

Он достал из чехла свое богатство — гимназическую карту мира. Аудитория была поражена словами Нурмолды. Перед ней вселенная, перенесенная на бумагу!

— Айбаяй, вселенная как монета! Но если мы на верхней стороне, то как же люди не падают в бездну с той, с нижней стороны? И вода не выливается?

— Но где же мы? Где Ходжейли? Где Хива, где Кетыке?[21]

Водили пальцами по узорам горных хребтов, дивились остромордым белым медведям в россыпи голубых, колких, как рафинад, льдов, радовались верблюду, сайгакам, тушканчикам, рассматривали место на западном берегу Арала, где Нурмолды поставил карандашом девять треугольничков — юрт, — изобразил их аул.

5

В середине ночи Нурмолды разбудил крик. Нурмолды спал одетым, он выскочил наружу одним из первых.