Приключения

Знаешь ли ты, как опасно вызвать подозрения се¬ ната? — Не тревожьтесь, отец. Я действую тайно и с боль¬ шой осторожностью. Мои мысли и лицо привыкли к маске — жизнь научила меня носить ее. При моем легкомысленном характере невозможно не быть двулич¬ ным. *— Ты говоришь так, неблагодарный мальчишка, слов¬ но я отказываю тебе в том, что приличествует твоему возрасту и званию! Я ограничиваю лишь твое мотовство. Впрочем, сейчас я не хочу упрекать тебя, Джакомо. Знай, у тебя есть соперник — иноземец. Он завоевал благо¬ склонность девушки после случая на Джудекке, и она, как все пылкие и щедрые натуры, ничего о нем не зная, наделила его всеми достоинствами, какие ей могло под¬ сказать воображение. — Желал бы я, чтобы она и меня наделила этими достоинствами! — С тобой другое дело; тут надо не придумывать до¬ стоинства, а забыть те, которыми ты обладаешь. Кстати, ты не забыл предупредить Совет об опасности, угрожаю¬ щей нашей наследнице? — Нет, не забыл. — И каким образом? — Самым простым и самым надежным — через Льви¬ ную пасть. — Гм!.. Это действительно дерзкий поступок. — И, как все дерзкие и рискованные поступки, самый надежный. Наконец-то фортуна мне улыбнулась! Я оста¬ вил в Львиной пасти веское доказательство — кольцо с печатью неаполитанского герцога! — Джакомо! Понимаешь ли ты, как это опрометчиво и рискованно? Я надеюсь, они не узнают твоего почерка. И как ты раздобыл этот перстень? — Отец, хоть я иногда и пренебрегал твоими настав¬ лениями в мелочах,-зато все твои предостережения в де¬ лах политических я помню. Неаполитанец обвинен, и если твой Совет не подведет, то иностранец окажется под подозрением, а может, его и вообще вышлют из Венеции. — Совет Трех исполнит свой долг, в этом сомневаться нечего. Хотел бы я быть так же уверен в том, что твое безрассудное усердие не повлечет за собой нежелатель¬ ных; последствий! 64

Молодой человек секунду глядел на отца, как бы раз¬ деляя его сомнения, а затем беззаботно отправился к се¬ бе — предательство и лицемерие были его спутниками с юных лет, и он не привык задумываться над своими по¬ ступками. Оставшись один, сенатор принялся расхаживать из угла в угол, но видно было, что он очень встревожен. Он часто потирал лоб рукой, словно размышления причиняли ему боль. Занятый своими мыслями, он не заметил, как кто-то неслышно прокрался вдоль длинного ряда комнат и остановился в дверях кабинета. Человек этот был уже далеко не молод. Лицо его по¬ темнело от солнца, а волосы поредели и поседели. По бед¬ ной и грубой одежде в нем можно было узнать рыбака. Но в смелом взгляде и резких чертах лица светились жи¬ вой ум и благородство, а мускулы его голых рук и ног все еще свидетельствовали о большой физической силе. Он долго стоял в дверях, вертя в руках шапку, с привыч¬ ным уважением, но без подобострастия, пока сенатор его не заметил. — А, это ты, Антонио! — воскликнул хозяин дома, когда глаза их встретились. — Что привело тебя сюда? — У меня тяжело на сердце, синьор. — Так неужели у рыбака нет покровителя? Наверно, сирокко опять взволновал воды залива и твои сети ока¬ зались пустыми. Возьми вот... Мой молочный брат не должен испытывать нужды. Рыбак гордо отступил на шаг, всем своим видом по¬ казывая, что решительно отказывается принять мило¬ стыню. — Синьор, с тех пор как мы сосали молоко из одной груди, прошло очень много лет, но слышали ли вы хоть раз, что я лросил подаяния? — Да, это не в твоем характере, Антонио, что правда, то правда. Но время побеждает нашу гордость и наши силы.. Если не денег, то чего же ты просишь? — Есть и другие нужды, кроме нужд телесных. Есть другие' страдания, кроме голода. Лицо сенатора помрачнело. Он испытующе взглянул на своего молочного брата и, прежде чем ответить, затво¬ рил дверь. — Ты, видно, опять чем-то недоволен. Ты привык толковать о предметах и вопросах, которые выше твоего 65