Приключения Алисы в Стране Чудес

— С дополнительными предметами? — спросил Якобы Черепаха с некоторым беспокойством.

— Да, — ответила Алиса, — нас дополнительно учат французскому и музыке.

— А стирке? — спросил Якобы Черепаха.

— Нет, конечно же! — возмущенно воскликнула Алиса.

— Ага! Ну, значит, твоя школа не больно-то хорошая, — сказал Якобы Черепаха с большим облегчением. — А вот в нашей в конце счета всегда писали: «Французский, музыка и стирка — дополнительно».[31]

— Вряд ли стирка была вам особо нужна, — сказала Алиса, — ведь вы жили на дне морском.

— Я не мог себе позволить изучать ее, — вздохнул Якобы Черепаха. — Я проходил только обязательные предметы.

— Это какие? — осведомилась Алиса.

— Сначала, конечно, мы учились чихать и пищать, — ответил Якобы Черепаха, — а затем проходили четыре действия арифметики: служение, почитание, урожение и давление.

— Я никогда не слышала об «урожении», — рискнула заметить Алиса. — Что это такое?

Грифон в изумлении воздел обе лапы к небу.

— Никогда не слышала об урожении! — воскликнул он. — Я думаю, ты знаешь, что такое «украшать». Знаешь?

— Да, — ответила Алиса с некоторым сомнением, — это значит — делать… что-нибудь… красивей.

— Ну тогда, — заключил Грифон, — если ты не знаешь, что такое «урОдить», то ты простофиля.

У Алисы пропало всякое желание спрашивать об этом дальше, так что она повернулась к Якобы Черепахе и спросила:

— Что еще вы учили?

— Ну, еще истерию, — ответил Якобы Черепаха, считая предметы на своих ластах, — истерию, древнюю и новую, с небографией; потом еще рискование — учителем рискования был старый морской угорь, он приходил раз в неделю и учил нас рисковать, чернить и плясать мосляными трясками.

— А это еще как? — спросила Алиса.

— Ну, сам я не могу тебе показать, — сказал Якобы Черепаха, — мне гибкости недостает. А Грифон этому не учился.

— Времени не было, — ответил Грифон. — Я получал классическое образование. Мой учитель был старый рак-отшельник, да, настоящий отшельник.

— Я никогда не был на его занятиях, — сказал со вздохом Якобы Черепаха, — говорят, он учил латуни и жреческому.

— Точно, точно, — вздохнул в свою очередь Грифон, и оба существа закрыли лапами лица.

— А сколько часов в день у вас были уроки? — спросила Алиса, спеша сменить тему.

— В первый день — десять часов, — ответил Якобы Черепаха, — на следующий — девять, и так далее.

— Какое странное расписание! — воскликнула Алиса.

— Поэтому их и зовут уроками, — пояснил Грифон, — потому что с каждым днем на них все меньше времени урывают.

Эта идея была совершенно новой для Алисы, и она немного подумала, прежде чем задать следующий вопрос:

— Тогда на одиннадцатый день у вас должен был быть выходной?

— Конечно, он и был, — ответил Якобы Черепаха.

— А что же у вас получалось на двенадцатый день? — не терпелось узнать Алисе.

— Хватит об уроках, — решительно перебил Грифон, — расскажи ей теперь о наших играх.

Глава Х. Омаровая кадриль

Якобы Черепаха тяжело вздохнул и вытер ластой глаза. Он взглянул на Алису и попытался заговорить, но минуту или две рыдания душили его. «Словно ему кость в горло попала», — сказал Грифон и принялся трясти его и хлопать по спине. В конце концов голос вернулся к Якобы Черепахе, и, со слезами, стекавшими по щекам, он продолжил рассказ:

— Ты, может быть, не жила достаточно долго на дне морском («Не жила», — сказала Алиса), и тебя, возможно, ни разу не представляли Омару (Алиса начала было: «Однажды я пробовала…» — но поспешно прикусила язык и сказала: «Нет, никогда») — так что ты и понятия не имеешь, какая восхитительная вещь Омаровая Кадриль!

— И впрямь, — призналась Алиса. — А что это за танец?

— Ну, — сказал Грифон, — первым делом все выстраиваются в линию вдоль берега…

— В две линии! — крикнул Якобы Черепаха. — Тюлени, морские черепахи, лососи и так далее; затем, когда с дороги уберут всех медуз…

— Это обычно занимает некоторое время, — перебил Грифон.

— Делаете два шага вперед…

— Все — с омарами в качестве партнеров! — крикнул Грифон.

— Разумеется, — согласился Якобы Черепаха, — два шага вперед, поворачиватесь к партнерам…

— Меняетесь омарами и отходите назад в том же порядке, — закончил Грифон.

— Затем, стало быть, — продолжал Якобы Черепаха, — бросаете…

— Омаров! — завопил Грифон, подпрыгивая в воздух.

— Как можно дальше в море…

— Плывете за ними! — крикнул Грифон.

— Делаете в воде кувырок! — закричал Якобы Черепаха, дико прыгая вокруг.

— Снова меняете омаров! — заорал во весь голос Грифон.

— Возвращаетесь на сушу, и — это конец первой фигуры, — сказал Якобы Черепаха, неожиданно понизив голос, и два создания, которые только что скакали вокруг, как безумные, снова тихо и печально уселись на песок, глядя на Алису.

— Наверное, это очень милый танец, — робко сказала Алиса.

— Хочешь малость посмотреть на него? — спросил Якобы Черепаха.

— Конечно, очень, — ответила Алиса.

— Давай, попробуем первую фигуру! — обратился Якобы Черепаха к Грифону. — Мы ведь сможем сделать это и без омаров. Кто будет петь?

— Давай ты, — сказал Грифон, — я забыл слова.