Приключения бравого солдата Швейка в русском плену

Капитан схватился за голенище, но плети там не было. Он вывернул все карманы шинели, но и там ничего не было. Затем яростно забегал по канцелярии, заглядывая под столы, поднимая книги, заглядывая под шапку. Но плети нигде не было.

— Дать тебе кулаком по зубам? — заорал он снова. — Что из этого будет? Законом не разрешено бить по физиономии, мать-перемать!.. Подожди же ты, я принесу плеть, я забыл её на складе! О, голубчик, я, капитан, ручаюсь, что ты больше красть не будешь!

Он размахнулся кулаком с такой силой, что когда Швейк посторонился, то кулак свистнул мимо лица, а капитан еле удержался на ногах. Тогда Швейк голосом, полным опасения и заботливости, предложил:

— Может быть, ваше высокоблагородие, вам было бы лучше, если бы вы сели? Так расстраиваться очень вредно. Вас может разбить паралич. У вас было всегда здоровое сердце? Не было ли у вас сердечных припадков? Может быть, принести вам воды? Однажды вот так на Жижкове один домовладелец так расстроился из-за того, что квартиранты ему не заплатили аренды, что у него разорвалось сердце, и доктора не помогли! Умер без по…

Капитан рванулся к дверям, открыл их и выбежал в коридор. Потом также бегом вернулся назад и ворвался в канцелярию, где его должен был ожидать преступник.

Но в канцелярии было темно, лампа была погашена. Капитан, запирая двери, воскликнул победоносно:

— Ты от меня не уйдёшь! Я тебя найду, я тебя выгоню из-под стола!

Но в канцелярии никого не было. На столе лежала одна грязная рубашка, а пленный исчез.

— Ну, подожди, я тебе покажу! Ну да охрана его не пропустит, я его поймаю во дворе! — шипел он, разыскивая свой мундир, шинель и шапку.

Но в канцелярии и этого не было. Капитан выбежал во двор.

— Патруль! Поймайте вора, ловите вора, не пускайте его на улицу.

Из патрульной будки выбежали, как сумасшедшие, солдаты и разбежались по всем углам двора, разыскивая преступника. Капитан влетел к фельдфебелю в будку:

— Пленного не выпускали? Он меня обокрал. Напал на меня в канцелярии и ограбил!

— Вы, ваше высокородие, здесь? — растерянно забормотал он. — Да ведь вы… вы ведь недавно прошли воротами! Я сам видел, как вы шли, и охрана отдавала вам честь. А сейчас вы в канцелярии? Когда же вы вернулись?

Вместо ответа капитан ударил его по лицу:

— Дурак… твою мать, скотина! Австриец надел мою шинель и мою шапку, он вор! А вы офицера от пленного не отличите! А ещё солдаты! Скотина, это позор для русской армии!

Капитан плюнул на фельдфебеля. Но потом, поняв, что он сам становится смешным, побежал в канцелярию к телефону, чтобы поднять на ноги полицейское управление и городской патруль для розысков вора.

Как только ему принесли другую шинель и шапку, он взял солдат и пошёл по лагерям пленных.

— Я его узнаю по лицу! Обязательно узнаю! Такого идиотского лица я раньше ещё никогда не видел! Сразу же, с первого взгляда, я его узнаю! — говорил он яростно.

Он приказал занять все выходы из барака. Русские взводные, наблюдавшие каждый за своею частью пленных, подтвердили, что все пленные дома; после того он приказал всех обитателей поставить в ряд и пошёл медленным шагом мимо них, заглядывая каждому в лицо, в глаза. Но того, кто от него убежал, среди них не было.

Так он просмотрел один, второй, третий барак и приказал разбудить уже спавших пленных в четвёртом. Пленные вылезали спросонок, становились в ряды и закрывали глаза от поднесённого капитаном к их лицу фонаря.

Но Бойкову так и не удалось никого найти. Его злоба прошла, он уже стал рассуждать о происшествии более хладнокровно, а хитрость и самообладание преступника вызвали в нем даже удивление. Теперь, осмотрев столько лиц, похожих одно на другое, он убедился, что едва ли уже распознает того, кого он ищет, и он начинал верить, что только случай поможет ему как-нибудь с ним встретиться.

Ему уже не хотелось поднимать людей в такой поздний час, и он чем дальше, тем быстрее проходил мимо стоявших перед ним рядов. В последнем ряду он остановился возле солдата со страшно опухшим лицом, обвязанным мокрыми полотенцами. Солдат стоял перед ним, придерживая одной рукой кальсоны, а другой — подбородок.

— Ну, что с тобой? Зубы болят? — спросил он с сочувствием.

Больной сокрушённо покачал головой и показал пальцем в рот. Капитан продолжал:

— Сильно болит? Я это знаю. У доктора был?

Обмотанная голова снова закивала безнадёжно, а вся фигура сжалась. Василий Петрович позвал взводного.

— В Красном кресте есть зубная амбулатория. Там доктор Давид Карпович зубы лечит. Пошли этого солдата утром к нему, пусть он скажет, что я его послал. — И похлопывая несчастного по плечу, он сказал ласково: — Ну, иди спать, до утра выдержишь, а утром доктор зубы запломбирует.

Больной, пошатываясь, полез на нары. Два других, поддерживая его под мышки, легли вместе с ним. Капитан вышел, взводный закрыл за ним дверь, и писклявый голос прозвучал возле больного:

— Ещё лежи. Он ещё, может, вернётся. Ведь им нельзя верить.