Приключения Буратино (тетралогия)

Полученная в условиях космической лаборатории животная органика почти не отличалась по вкусу от настоящих продуктов, если бы было с чем сравнивать. А вот рыба и икра всегда подавались натуральные и свежие. В водохранилище на одном уровне с бассейнами были устроены три садка для выращивания пресноводных рыб: угря, осетра и лосося – и столько же с водой, имитирующей по составу морскую, для тунца, дорады и сибаса. Для этих организмов был не важен режим, в котором находился корабль, – искусственной гравитации или её отсутствия – рыба в воде всегда пребывает в невесомости.

Во главе длинного стола восседал капитан.

– Доброе утро, Камаль! Судя по вашим горящим глазам, вы уже чего-то нюхнули? – приветствовал он старшего помощника.

– Камиль, с вашего позволения, сэр. Доброе утро!

– Ну-ну, простите мою стариковскую забывчивость. Как говорится, кто старое вспомянет, тому и вон идти… – кажется, так. Прошу к столу, молодой человек.

Разменявший пять сотен лет капитан Закари Вентер коверкал имена подчинённых и то и дело сыпал странными, не всегда подходящими случаю поговорками, которые к тому же не очень хорошо помнил. Однако дело своё капитанское он знал твёрдо. Лицо у него было молодое, для солидности обрамлённое курчавой рыжей растительностью, – но, видимо, и здесь он что-то напутал, потому что по фасону бородка скорее напоминала боцманскую нежели шкиперскую.

Старшему помощнику Камилю Леграну было всего девяносто лет с хвостиком. Человек из третьего поколения бессмертных, он был с младых ногтей воспитан в традиции благоговейного почитания старших, поэтому покорно склонил голову и занял своё место по правую руку от капитана.

Полчаса завтрака прошли в непринуждённой обстановке. Все присутствующие были приветливы и веселы, много смеялись и шутили. Капитан по-отечески поглядывал на подчинённых, блаженно улыбался и изредка вставлял свои не всегда меткие замечания.

Когда раздался мелодичный звук рынды, знаменующий окончание утренней трапезы, сэр Вентер раздал несколько кратких установок на день грядущий. Все поднялись из-за стола и разошлись по своим постам.

Восемь часов на капитанском мостике пролетели для Камиля незаметно. Сначала он совершил виртуальный обход корабля, убедился, что всё работает исправно. Потом на пару часов запустил имитацию атаки инопланетян на корабль и всласть пострелял из лазерных пушек по насекомоподобным НЛО, попутно установив рекорд по количеству фрагов за единицу времени.

По этому поводу капитан, который в ожидании своей смены отдыхал у себя в каюте, вышел в эфир и отпустил следующее загадочное замечание:

– Наш пострел совсем сопрел, – предыдущий рекорд принадлежал ему.

Потом старпом произвёл уже не виртуальный, а реальный обход корабля, на который ушло не менее часа. Последний тридцать минут провели в обсуждении завтрашнего манёвра.

Наконец зазвучала рында, оповещающая об окончании вахтенной смены.

В честь последнего дня работы бассейнов между жилыми модулями состоялся чемпионат по водному поло. На трибунах собралась почти вся тысяча обитателей «Луча надежды», кроме членов экипажа, заступивших на вахту.

Команда старпома, в которой он был капитаном, заняла второе место, на этот раз уступив военным специалистам. На третьем оказались представители северного жилого VIP-модуля.

После церемонии награждения все разбрелись по кафе и аромобарам, а подуставший за день Легран поехал к себе домой на лифте.

Он помедитировал на койке всего минут пятнадцать, когда в его голове зазвучала мелодия вызова. Это была судовой врач.

– Ты у себя?

– Да.

– Я зайду? – голос её звучал возбуждённо.

– Конечно, – ответил ей Камиль. – Рамзес, иди погуляй пару часиков, пожалуйста, – попросил он пёсика.

Выпроводив недовольно ворчащего пуделя, Камиль вынюхал остаток утреннего аромококтейля.

У судового врача Хельги Мадрасхен всё было не слишком: не слишком правильные черты лица, не слишком большая грудь, не слишком тонкая талия и не слишком длинные ноги. В этом «не слишком» и заключался рецепт её привлекательности. Нет, претензии на натуральность в этом не было – ясно было, что она активно пользуется бьютитрансформатором, но крайностей она не любила. Однако только во внешности…

Любовницей докторша была экстремальной. То, что она вытворяла в постели, было умопомрачительно. Она, наверное, даже медицину изучила для того, чтобы постичь предел возможностей человеческого организма в определённом аспекте. Могла подстроиться под любого партнёра: желающего подчиняться или доминировать, а могла быть с ним на равных. Она была профессором, гуру разврата и даже написала несколько монографий, посвящённых эклектическому сексу. Её учение включало в себя все известные человечеству порно-практики от древнейших камасутры, та́нтры и сиба́ри до новейших психосомальных и ретикулярно-вестибулярных. Оно было как древняя борьба самбо, создатель которой объединил опыт множества борцовских школ со всех концов мира и добавил кое-что от себя.

Глава 3.