Приключения Буратино (тетралогия)

– Существует приём, когда творец в своём поиске перекладывает работу на подсознание. Вы наверняка что-то такое используете. Разве нет? – предположила Стейси.

Невструев снова кивнул.

– Когда засыпаю или просыпаюсь, я пытаюсь продлить пограничное состояние между сном и бодрствованием и в этот момент думать о том, что пишу. Иногда происходят вспышки озарения.

– Вот! А гипносон – это гораздо более удобный способ общения со своим подсознанием, повышающий КПД от этого процесса почти до ста процентов. В гипносне человек живёт, играет, наслаждается, а потом, когда просыпается, помнит всё и может описать доступными ему средствами. Вместо того чтобы перекладывать работу на подсознание какими-то медитативными методиками или, не дай бог, с помощью наркотиков и ждать потом неделями, а то и месяцами зачастую не очень внятного результата, можно просто погрузиться в гипносон, в котором всё происходит гораздо эффективнее. Подсознательное в нём легко переходит в сознательное и обратно.

Невструев сделал вид, что только сейчас дал себя уговорить, и перешёл к практическим вопросам:

– Но откуда мне известны все эти конструкционные особенности космического корабля? Откуда я знаю, как исполнять обязанности старшего помощника капитана? Всё это плод моего подсознания или всё-таки продумано вашим роботом?

– Он не совсем робот. Буратино – он скорее… как я его для себя определяю, – мыслящая трансперсональная сущность. А вашу осведомлённость в космическом деле считайте плодом совместных усилий. Скажем так: он предоставляет вам научно-техническую информацию в доходчивой форме и немного помогает её обработать.

– Вот бы мне поболтать с ним об этом… – мечтательно произнёс Невструев.

– Если Буратино сочтёт это нужным, то обязательно сам свяжется с вами. Одно могу сказать: ваша реакция на эксперимент, то, как вы взаимодействуете с виртуальной реальностью, интересует его не меньше меня.

– Так это что же получается? С помощью вашей технологии каждый сможет стать творцом? – вдруг испугался Александр.

– Вот именно! – обрадовалась Стейси. – Есть такая надежда. Её мы и пытаемся воплотить в жизнь с помощью этого эксперимента. В этом основная суть моей научной работы.

– С одной стороны, это замечательно, но с другой – настораживает. Если все будут творческими личностями, то, не представляю, какая тогда начнётся конкуренция…

– Ну и прекрасно! Чем должны заниматься люди, когда всю тяжёлую работу возьмут на себя роботы? Останется только творчество! И те, чьи фантазии, усиленные гипносном, окажутся самыми интересными, и будут наиболее почитаемы в обществе.

– Вот это и настораживает… Вот поглядите на то, что происходит сейчас в сетевой литературе, —Невструев начал скромно, но по мере того, как говорил, распалялся всё больше. – Я, если честно, ожидал от развития информационных технологий гораздо большего. Но бесконтрольное распространение стихийной психопродукции и отсутствие какой-либо цензуры привело к тому, что по-настоящему мудрые и талантливые писатели, которые могли бы научить человечество разумному, доброму и вечному, всё более задвигаются на второй план, куда-то в закулисье, и на авансцене оказывается ряженное, кривляющееся быдло, сквернословящее безыскусно, похабно шлёпающееся на задницу и издающее самые вульгарные звуки и запахи. И находятся люди равные им по умственному развитию, а значит восприимчивые к их потугам. Поскольку дураков большинство, то выходцы из их среды и становятся самыми известными и популярными. Если раньше пробивались если не достойнейшие, то хотя бы неглупые и образованные, то теперь любой тупорогий халтурщик может занять свою нишу и килотоннами продавать низкопробный ширпотреб. Что мы и наблюдаем теперь на всех книготорговых площадках…

– Однако оптимистом вас не назовёшь… – психологиня немного опешила от его напора. Она сидела, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки, языком тела непрофессионально демонстрируя своё отношение к его излияниям.

Невзоров проигнорировал это замечание.

– Раньше, во времена бумажных книг, профессиональные издатели и редакторы осуществляли некую интеллектуальную цензуру и не допускали публикаций через чур откровенных кретинов. Теперь же кто угодно может вываливать в Сеть своё убожество. И это, между прочим, касается всех видов искусства. Так что же будет, когда все заделаются творцами?

– А нет ощущения, что в вас говорят нереализованные амбиции? Но не будем сейчас об этом… Если хотите, проработаем это факультативно. Наше дело разработать методику, а уж какое она найдёт применение…

– В том-то и беда сумасшедших учёных, которым важен лишь процесс познания, а не его последствия.

– Вы серьёзно?! – Стейси на секунду перестала скрывать эмоции. – То есть вы, писатель, на полном серьёзе полагаете, что необходима цензура?!