Приключения Буратино (тетралогия)

– Я понял, почему люди, пока не существовало кинематографа, такие красивые вещи делали. Им просто надо было на что-то смотреть подолгу. Я думаю, по той же причине раньше очень детальные картины писали, а пришли в итоге, условно говоря, к «Чёрному квадрату».

– Да-да. И книги тогда были подробнее… – подхватила Стейси. – А вам совсем не нравится абстракционизм?

– Отчего же, есть вещи, которые очень нравятся. Но ими же совершенно невозможно наслаждаться продолжительное время. Посмотрел, оценил идею, второй раз особого смысла глядеть нет.

Стейси улыбнулась и пристально взглянула на него. Александру стало неудобно, он сделал вид, что его заинтересовали старые фотографии в рамах, висящие на стене напротив входа. В этот момент с подносом, уставленным мелкими тарелочками с салатами и разносолами, подошёл хозяин и принялся ловко расставлять их. Невструев указал на один из портретов и спросил на иврите (для этого его словарного запаса хватило):

– Это твой папа?

– Это мой дедушка. Наша семья владеет этим заведением уже семьдесят лет.

Эту фразу Стейси пришлось перевести.

Хозяин ещё раз сходил на кухню и вернулся с большой тарелкой, полной струганного мяса, и с торжественным видом водрузил её в самом центре композиции. Выглядело всё это аппетитно и остро пахло. Давно проголодавшиеся паломники набросились на еду.

Через минуту Александр остановился.

– Что это такое?

– Нравится? – Стейси гордилась так, как будто сама приготовила. – Они смешивают мясо с печенью, в этом секрет пикантности этого блюда.

– Пикантности?! А по-моему, жуткая гадость эта ваша иерусалимская шавуха. Как вы её едите? Как это заведение вообще существует столько лет?

Она хотела что-то ответить, но не нашла слов. Явно огорчилась, даже есть перестала. Ему привиделся блеск слёз в её глазах. Александру стало жутко неудобно, он взял Стейси за руку и попросил:

– Настя, не обижайтесь на дурака, пожалуйста. Я пошутил.

Она освободила руку.

– Называйте меня всё-таки Стейси. Настей меня только папа называл…

– Извините… А можно пивка за счёт вашей конторы? Что-то выпить захотелось. Вы как? Не против?

– Вообще-то, если вы не поняли, это арабское заведение. Тут нельзя алкоголь употреблять.

– Серьёзно? А я в полной уверенности пребывал, что хозяин – еврей.

– Ну вы даёте… Ладно. Хотела вам аутентичную кухню показать, но вы ни черта в этом не понимаете. Раз вы такой привереда, я покажу вам другое место.

– Что за место?

– Есть тут неподалёку один ресторанчик. Если вам там не понравится, тогда я не знаю… И на фиг пиво! Вина выпьем.

– Стейси, и сколько же ваша контора даёт на психокоррекцию? Неужели рестораны в эту смету укладываются? Или вы за свой счёт меня туда вести собираетесь?

– А не староваты вы для альфонса? – фыркнула Стейси. – Психокоррекция включает в себя любые мои предписания. И я предписываю вам ужин по вашему вкусу и немного красного вина. А также прогулку на свежем воздухе.

– А вы не хотите сначала доесть свою пикантную аутентичность?

– Нет. Если честно, сама от неё не в восторге. Идёмте немедленно!

Она встала, достала из сумочки сотню и бросила на стол.

– Как скажете, геверет, – сдался Невструев.

Глава 2.

Стремительным шагом миновали они несколько переулков и вышли к западной стене Старого города. Здесь Стейси немного поколебалась с определением направления, но в итоге выбрала его безошибочно, и через несколько минут они приземлились за столиком, накрытым скатертью, чего Невструев до сих пор никогда не видел в Израиле.

Это было заведение для людей, уставших от кошерной и халяльной кухни. Оба возжелали по стейку из мраморной говядины со средней степенью прожарки. Девушка кавказской наружности и с таким же акцентом говорящая по-русски приняла заказ. Предшествуя мясу, на столе появилась откупоренная бутылка вина. Было оно местным и самым обыкновенным, каковое можно купить в любом магазинчике в три раза дешевле, зато по-настоящему аутентичным. А уж каким пикантным оказался стейк – так это просто не описать словами. К тому же во время его поглощения им было не до разговоров, и молчание никого ни капли не смущало.

Вслед за первой бутылкой последовала вторая уже под сырную тарелку и приятный, лёгкий трёп. Третью пили без закуски под околофилософский диспут. Прикончив её, расплатились и отправились искать ночлег всё в том же Старом городе.

Стейси опять вела, но на этот раз совсем неуверенно. Освещаемые фонарями древние улицы представлялись порталами в былые времена, казалось, повернёшь за угол и очутишься в Древней Иудее в период правления Понтия Пилата… Когда они вышли к одной и той же синагоге во второй раз, Невструев взял поиск на себя и ввёл в телефонный навигатор название искомого приюта.

– А что это ваша контора на нормальную гостиницу денег не даёт? Почему хостел? – пошутил он, расслабленный.

– Тут вы не правы. Не в деньгах дело. Этот хостел – что-то особенное. Он находится прямо перед воротами Цепи, – Стейси по мере усугубления состояния опьянения говорила со всё более сильным израильским акцентом.

– А этот ваш особенный хостел случайно не арабский?

– Вы угадали.