Приключения Буратино (тетралогия)

– Я тогда вам прочерк в эту графу поставлю. Когда определитесь, сообщите в МВД, вам поменяют.

– Это обязательно?

– Нет, – невозмутимо ответил чиновник.

Глава 4.

Уже через месяц после «интервью» с Профессором новоиспечённый израильтянин очутился на террасе у Карлсона.

Дорит хозяйничала на кухне, Силе́н дымил мангалом, Евге́н расставлял закуски и салаты.

– Может, мне рассказать о себе для начала? – спросил Максим, которому было неуютно под пристальным взглядом хозяина дома, сидевшего по другую сторону стола.

– Не стоит, Даниэль. Я знаю и твою настоящую биографию, и легенду. Я, кстати, подписан на твой новостной портал. Дора – вообще твоя фанатка. Это она забила тревогу, когда ты выпустил ролик, в котором рассказал, как тебя прессуют в России. Ну а я предложил руководству спрятать тебя здесь, у нас. Нам нужны люди с активной гражданской позицией.

– Благодарю, – Одинцов улыбнулся польщённо. Особенно приятно было услышать, что красавица Дорит приняла самое непосредственное участие в его спасении. – А мне положено что-нибудь знать о вас?

– Безусловно. Пока накрывают на стол, я с удовольствием представлю тебе обитателей дома. Начну с себя… Борис Ефимович Очиповский, – он церемонно наклонил голову. – Родился в Нижнем Новгороде без малого шестьдесят лет назад. Отучился на инженера, но по специальности не работал ни дня. Так получилось: когда я закончил обучение, наступили лихие времена, и мне пришлось заняться разнообразным предпринимательством. В начале тысячелетия уехал в Израиль. Поднялся на операциях с криптовалютой. Купил этот дом, открыл на первом этаже магазин «Русская книга» – проект, кстати, более просветительский, чем коммерческий. Кроме книжного у меня есть ещё кое какие гешефты, но о них тебе знать пока необязательно.

Он замолчал. Максим понял, что от него ждут вопросов, и скорее из вежливости поинтересовался:

– Можно про криптовалюту поподробней? Очень интересный опыт. Вы первый, кого я вижу вживую из тех, кто на этом «поднялся».

– Вряд ли это принесёт тебе какую-то практическую пользу, Даниэль, – улыбнулся Борис Ефимович. – Вот этого молчаливого молодого человека, который встретил тебя в аэропорту и привёз сюда, зовут Силен. Бьюсь об заклад – он не представился.

Максим посмотрел на то, как здоровяк переворачивает источающие некашерные ароматы шашлыки, и кивнул. Хозяин вздохнул.

– Он такой. Лишним словом не обмолвится, но, если познакомишься с ним поближе, поймёшь, что это вовсе не из-за дурного характера или глупости. Он далеко не так прост, как кажется… Отслужил девять лет в элитных боевых частях армии обороны Израиля. Выполняет функции моего телохранителя.

– И шашлыки ещё жарит… – заметил Максим.

– О да. И превосходные. Теперь Евген. Мой племянник. Тоже отслужил в армии, потом получил степени по антропологии и психологии, преподавал в тель-авивском университете. В один прекрасный момент захандрил; познал природу человеческую и резко состарился в душе. Он поэтому глаза всё время прячет, чтобы собеседника не смущать. У него в них такая тоска… Я его и забрал к себе, чтоб не зачах совсем. Формально он числится у меня коммерческим директором, но на самом деле его полномочия гораздо шире. В моё отсутствие он за главного. С Силеном просто не разлей вода. Силен – настоящее имя, а Женю мы зовём «Евгеном» для созвучия.

Как раз в этот момент, как будто услышав, что говорят о нём, к столу подошёл Евген. На сгибе локтя у него висело белое полотенце. Явно кривляясь, он наклонил голову.

– Вино какое прикажете подавать, дядюшка? Французское, италийское али гишпанское?

Борис Ефимович вопросительно посмотрел на Максима, приглашая гостя самого сделать выбор.

Максим решил подыграть:

– А израильское подают у вас?

Евген развернулся к Максиму. Глаза его действительно на собеседнике не фокусировались, бегали по сторонам.

– Какое изволите: этого года или десятилетнее?

– Пожалуй, десятилетнее, – важно промолвил Максим, немного поколебавшись для виду.

Евген прекратил придуриваться и подсел на скамейку рядом.

– Не советую, израильтяне те ещё виноделы. Обычно бутылка молодого вина шекелей пятьдесят стоит, а как на складе лет пять постоит… постоит, заметь, не полежит… – так уже сотня – типа марочное. А через десять лет коллекционным становится – и сто́ит уже не меньше трёхсот. О том, что качество вина от года зависит – один удачный, другой нет – они, конечно, знают, но делают вид, что каждый год на Святой Земле удачен. Чем старше вино, тем дороже. Сидят потом «ценители» по ресторанам, с важным видом уксус дегустируют…

Его речь совсем не выдавала в нём бывшего университетского преподавателя.