Приключения Эмиля из Лённеберги

Мама со всех ног бросилась на кухню, а папа побежал за ней с криком, что нельзя терять ни секунды.

Тем временем Эмиль кое-как вытащил голову из миски – лицо его было всё синее от киселя.

– Почему ты всегда так жадно ешь? – спросила сестрёнка Ида.

Эмиль не ответил на этот вопрос, он думал о другом.

– Готтфрид прав, – сказал он со вздохом. – На ходулях нельзя перепрыгнуть через забор. Я сам это доказал.

Но тут он увидел, что фру Петрель лежит на полу без сознания, и исполнился к ней жалости.

– Почему не несут воды! – возмутился он. – Нельзя терять ни минуты!

Недолго думая Эмиль схватил со стола миску и вылил весь оставшийся кисель фру Петрель на голову. И хочешь верь, хочешь нет, но это помогло!

– Ой! – воскликнула фру Петрель и вмиг встала на ноги.

Теперь всем ясно, что надо всегда варить побольше киселя на случай, если кто-нибудь упадёт в обморок.

– Я её уже вылечил, – гордо заявил Эмиль, когда его папа и мама с кувшином в руке вбежали на террасу. Но папа мрачно поглядел на Эмиля и сказал:

– Боюсь, ещё кого-то придётся полечить, как только мы вернёмся домой. В сарае!

У фру Петрель кружилась голова, а лицо её было синим от черничного киселя, как, впрочем, и лицо Эмиля. Мама Эмиля, со свойственной ей решительностью, быстро уложила фру Петрель на диван и, схватив первую попавшуюся щётку, взялась за дело.

– Тут необходимо убрать, – всё твердила она, скребя щёткой сперва фру Петрель, потом Эмиля, а потом и пол террасы.

Вскоре от черничного киселя нигде не осталось и следа, разве что чуть-чуть в левом ухе Эмиля. Мама вымела осколки стекла, а папа сбегал за стекольщиком, и он тут же вставил новые стёкла. Эмиль хотел было взяться ему помогать, но папа его и близко к стеклу не подпустил.

– Чтобы духа твоего тут не было! – заявил папа. – Исчезни и не появляйся, пока мы не поедем домой.

Эмиль ничего не имел против того, чтобы исчезнуть. Ему очень хотелось поближе познакомиться с Готтфридом. Но он был голоден. Ведь он целый день ничего не ел, не считая того глотка киселя, который ему пришлось проглотить, когда он угодил головой в миску.

– У вас в доме есть какая-нибудь еда? – спросил он Готтфрида, который всё ещё стоял у забора бургомистерского сада.

– Ещё бы! – воскликнул Готтфрид. – Сегодня папе исполнилось пятьдесят лет, и у нас будут гости. Целый день на кухне готовили.

– Отлично! – обрадовался Эмиль. – Я готов перепробовать все блюда, чтобы сказать, где недосол!

Готтфрид тут же отправился на кухню и вернулся с тарелкой, полной всяких вкусных вещей – тут была и колбаса, и биточки, и маленькие пирожки. Мальчики стояли друг против друга по обе стороны забора и уплетали всё это с отменным аппетитом. Эмиль не мог нарадоваться на своего нового друга, он был на верху блаженства.

– А вечером у нас будет фейерверк, – сказал Готтфрид, дожёвывая пирожок. – Да ещё какой! Такого большого никогда и не бывало в Виммербю.

Эмилю за всю его жизнь ещё ни разу не довелось повидать фейерверк – такого безумства никто не позволял себе в Лённеберге, – и ему стало очень грустно, что он не увидит гигантского фейерверка – ведь родители отправятся домой ещё засветло.

Эмиль вздохнул. Нет, день ярмарки оказался для него весьма печальным. Лошади не купили, фейерверка он не увидит. Только одни огорчения, да ещё дома его ожидает сарай. Удачно съездил, ничего не скажешь!

Эмиль мрачно попрощался с Готтфридом и отправился искать Альфреда, своего друга и утешителя в тяжёлые минуты.

Но где теперь найдёшь Альфреда? Везде полным-полно народу – тут и местные жители, и крестьяне, приехавшие на ярмарку. Разыскать в этой толчее Альфреда нелегко, но Эмиль, как ты знаешь, не из тех, кто сдаётся. Поэтому он упорно кружил по городку, правда не отказывая себе при этом в удовольствии иногда пошалить. Но эти шалости никогда не были описаны в синей тетради – ведь про них никто не знал, и мы не узнаем. Короче говоря, Альфреда он так и не нашёл.

В октябре рано темнеет. Сгущались сумерки, и крестьяне, приехавшие на ярмарку, начали понемногу разъезжаться. Казалось бы, и жителям Виммербю пора было разойтись по домам. Ничуть не бывало. Все они явно хотели ещё повеселиться: смеяться, кричать и гулять. Да оно и понятно! Ведь что это за день! День ярмарки, день рождения бургомистра, а может, вообще последний день жизни на Земле, если комета и в самом деле появится. Сам понимаешь, с каким увлечением жители Виммербю бродили в сумерках по улицам, ожидая сами не зная чего – то ли праздника, то ли катастрофы. Люди и веселились, и боялись, они шумели и суетились больше обычного. Все высыпали на улицу, а в домах было тихо и пусто, там остались одни только кошки и кое-где ещё, может, старушки с маленькими детьми на руках.