Приключения Эмиля из Лённеберги

– Командирша потребовала, чтобы тот, кто взял колбасу, немедленно признался в этом страшном грехе. «А если никто не признается, то я вам устрою такой праздничный ужин, что не обрадуетесь!» – пригрозила она. И так оно и было, – продолжала Тумбочка. – Потому что, как Командирша ни кричала, всё равно никто не признался, что взял колбасу. Некоторые старики даже считают, что Командирша нарочно всё подстроила, чтобы оставить себе всё угощение. А когда она узнала, что Стулле Йоке отправился на хутор жаловаться, она совсем рассвирепела и велела мне немедленно привести его назад. Так что нам лучше пойти, Йоке, – закончила свой рассказ Тумбочка.

– Да, дедушка, – поддержал её Альфред, – мне очень жаль, но что делать? Придётся тебе идти.

Эмиль молчал. Он сидел на сундуке и скрежетал зубами. Ещё долго, после того как ушли Йоке и Тумбочка, он продолжал сидеть в той же позе. Казалось, он о чём-то думает. В конце концов он стукнул кулаком по сундуку и сказал:

– Я знаю одного человека, который собирается устроить пир! Пир на весь мир!

– Кто же это? – поинтересовалась Ида.

Эмиль снова стукнул кулаком по сундуку.

– Я! – сказал он. И объявил, что собирается устроить пир, о котором долго будут говорить в Лённеберге, потому что на него будут приглашены все, кто живёт в приюте для бедных. – И мама будет только рада, – добавил Эмиль.

– А папа? – спросила Ида.

– Хм, – промычал Эмиль. – Но всё равно это же не озорство.

Он умолк и снова задумался.

– Как их вывести из дома? – размышлял он вслух. – Тут нужна какая-то хитрость. Пошли попробуем!

Тем временем Командирша прикончила и окорок, и колбасу, и весь студень, а потом расправилась и с пряниками. Нюхательного табака, посланного для Стулле Йоке, тоже ни понюшки не оставила. Она сидела одна на чердаке и была настроена весьма мрачно, как это обычно бывает, когда знаешь, что поступил дурно, да к тому же съел слишком много. Идти вниз, к остальным, ей не хотелось – они хоть и не скажут ни слова, но будут вздыхать и глядеть на неё с укоризной. Но не могла же она весь день просидеть на чердаке!

Тут она услышала, что стучат во входную дверь, и быстро спустилась по лестнице, чтобы поглядеть, кто же это пришёл.

В сенях стоял Эмиль. Эмиль с хутора Катхульт. Командирша, конечно, испугалась, она подумала, что Стулле Йоке или Тумбочка пожаловались и Эмиль пришёл узнать, что случилось. Но Эмиль только вежливо поклонился и спросил:

– Скажите, пожалуйста, я не оставил здесь перочинного ножика, когда приходил в прошлый раз?

Подумай, до чего Эмиль был хитёр! Перочинный нож лежал у него в кармане, и Эмиль прекрасно знал, что он там лежит. Но ему надо было найти предлог для своего прихода, вот он и спросил про нож.

Командирша заверила его, что не видела никакого ножа. И тогда Эмиль спросил:

– Ну а колбаса была вкусная? А студень? А пряники?

Командирша опустила глаза и стала почему-то внимательно разглядывать свои башмаки.

– Конечно, конечно, – проговорила она торопливо, – твоя дорогая мамочка не забывает на своём хуторе про нас, бедных. Сердечно поблагодари её!

И тут Эмиль сказал то, ради чего пришёл, но сказал как бы только потому, что к слову пришлось, так, между прочим:

– Мама и папа уехали в гости в Скорпхульт.

Командирша воодушевилась:

– Как, сегодня в Скорпхульте гости? А я и не знала!

«Знала бы, давно бы уж там была», – подумал Эмиль. Когда на каком-нибудь хуторе бывал праздник, то с утра пораньше в дверях кухни появлялась Командирша и ни за что не уходила, пока ей хоть чего-нибудь не перепадало. Особенно она любила сырные пироги, это все знали.

– Там будет много сырных пирогов. Я слышал, целых семнадцать штук! Вот это да! – сказал Эмиль. – Ешь – не хочу.

Эмиль, конечно, не мог знать, сколько сырных пирогов будет в Скорпхульте. Да и врать не хотел, просто сказал наугад.

Сказал и ушёл. Своё дело он сделал. Он знал, что через полчаса Командирша будет уже на пути в Скорпхульт.

И поверь, Эмиль не ошибся. Он притаился с Альфредом и сестрёнкой Идой за поленницей и видел, как Командирша, закутавшись в свой самый толстый шерстяной платок, вышла с сумой под мышкой. Она зашагала в сторону Скорпхульта. Но можно ли было предугадать, что она сделает? Уходя, она заперла дверь дома и положила ключ к себе в карман, представляешь? Вот что она сделала! Теперь все эти бедняги были как в тюрьме, и Командирша, видно, считала, что так оно и должно быть. А ну-ка, Стулле Йоке, попробуй пискнуть! Знай, у кого здесь власть, кто хозяин. С Командиршей шутки плохи!

И Командирша, быстро шагая, исчезла за поворотом дороги.

Тогда Эмиль вышел из укрытия, дёрнул дверь и убедился, что она и вправду заперта. Вслед за ним это проделали Альфред и сестрёнка Ида. Сомнений быть не могло, дверь была заперта!

Все старики и старухи столпились у окна и глядели на Альфреда и ребят, которые хотели войти к ним в дом, но никак не могли.

– Вы все тоже пойдёте на праздник! – крикнул Эмиль. – К нам, в Катхульт! Только мы не знаем, как вас отсюда вывести!

В доме зажужжало как в улье. Радость-то какая, но и какая беда! Они ведь были заперты и не верили, что им удастся выйти.