Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

— Разв онъ не былъ мошенникъ, Бэйнисъ? разв это можно опровергать? разв и самъ не говорилъ этого разъ сто? Прекрасная партія! Нтъ, мистеръ Фирминъ, вы можете оскорблять меня сколько хотите. Вы можете бить низенькихъ людей при дамахъ, вы можете поднять вашу огромную злую руку на этого бднаго старика, но я знаю материнскую любовь, материнскій долгъ — и я желаю, чтобы вы не бывали у насъ боле.

— Великій Боже! вскричалъ Филиппъ:- не-уже-ли вы хотите разлучить насъ, генералъ? Вы дали мн слово; вы подали мн надежду. Это разобьётъ моё сердце. Я стану на колна передъ этимъ человкомъ, я… о! вы не сдлаете этого!

И, разстроенный, рыдающій, бдный Филиппъ сложилъ свои сильныя руки и обратился къ генералу. Бэйнисъ находился на глазахъ своей жены.

— Я думаю, сказалъ онъ:- что ваше поведеніе было ужасно дурно, безпорядочно, неблагородно. Вы не будете въ состояніи содержать мою дочь, если женитесь на ней. И если въ васъ осталась хоть одна искра чести, вы сами, мистеръ Фирминъ, должны отказаться и избавить бдную двушку отъ врной нищеты. Ей-богу, сэръ, можетъ ли человкъ, который дерётся и ссорится на бал, имть въ свт успхъ? Честный человкъ…

— Честный, выразительно повторила генеральша.

— Шш! моя милая! Честный человкъ самъ отказался бы отъ нея, сэръ. Что вы можете предложить ей, кром нищенства?

Старый воинъ поразилъ Филиппа въ больное мсто. Кошелёкъ у него былъ пустъ. Онъ посылалъ денегъ отцу. Нсколько слугъ въ Старый Паррской улиц не получили жалованья и онъ заплатилъ имъ долгъ. Онъ зналъ свой запальчивый характеръ, онъ имлъ весьма смиренное мнніе о своихъ дарованіяхъ и часто сомнвался въ своей способности имть въ свт успхъ. Онъ дрожалъ при мысли вовлечь въ бдность и въ несчастье свою возлюбленную, для которой онъ съ радостью пожертвовалъ бы своею кровью, своею жизнью. Бдный Филиппъ едва не лишился чувствъ при словахъ Бэйниса.

— Вы позволите мн… вы позволите мн увидаться съ нею? проговорилъ онъ.

— Она нездорова: она лежитъ въ постели. Она не можетъ выйти сегодня, вскричала мать.

— О мистриссъ Бэйнисъ! я долженъ… я долженъ видть её, сказалъ Филиппъ и просто зарыдалъ отъ горя.

— Вотъ человкъ, который дерётся при женщинахъ! сказала мистриссъ Бэйнисъ — очень мужественно, нечего сказать.

— Ей-богу, Элиза! закричалъ генералъ, вскочивъ:- это слишкомъ дурно.

— Когда индійскихъ плнныхъ убиваютъ, ихъ жоны всегда изобртаютъ самыя жестокія муки, говорилъ посл Филиппъ, описывая эту сцену своему біографу. — Надо было бы вамъ видть улыбку этой злой женщины, когда она направляла свои удары въ моё сердце. Не знаю чмъ я оскорбилъ её. Я старался полюбить её; я смирялся передъ нею; я исполнялъ ея порученія, я игралъ съ нею въ карты. Я сидлъ и слушалъ ея противные разсказы о Барракпор и генералъ-губернатор; я разстилался въ прахъ передъ нею, а она ненавидла меня! Я и теперь вижу ея лицо, ея жестокое, жолтое лицо, ея острые зубы и срые глаза. Еслибы мн пришлось прожить тысячу лтъ, я не могъ бы простить ей. Я не сдлалъ ей никакого оскорбленія, но я не могу простить ей. Ахъ, мой Боже, какъ эта женщина мучила меня!

— Мн кажется, я знаю два-три примра, сказалъ біографъ мистера Фирмина.

— Ты всегда дурно говоришь о женщинахъ! сказала жена біографа мистера Фирмина.

— Нтъ слава Богу! возразилъ онъ:- я знаю нкоторыхъ, о комъ я никогда не думалъ и не говорилъ ничего дурного. Милая моя, налей еще чаю Филиппу.

Дождь лилъ проливной, когда Филиппъ вышелъ на улицу. Онъ взглянулъ на окно Шарлотты, но тамъ ничего не виднлось; тамъ мелькалъ только огонь. У бдной двушки была лихорадка; она дрожала въ своей комнат, плакала и рыдала на плеч баронессы О*. Мать сказала ей, что она должна разойтись съ Филиппомъ; выдумала на него разныя клеветы, увряла, что онъ никогда не любилъ Шарлотту, что у него не было правилъ, что онъ жилъ въ дурномъ обществ.

— Это неправда, мама, это неправда! кричала двушка, тотчасъ взбунтовавшись.

Но это скоро кончилось слезами, её совершенно уничтожила мысль о своёмъ несчастьи. Къ ней привели отца, котораго заставили поврить нкоторымъ выдумкамъ про Филиппа, и ими приказала ему убдить дочь. Бэйнисъ повиновался приказанію, но его разстроили и огорчили горесть и страданія дочери. Онъ началъ-было убждать её, но у него не достало духа. Онъ ретировался и сталъ позади жены. Она никогда не поддавалась слабости и слова ея сдлались еще язвительне оттого, что союзникъ ей измнилъ. Филиппъ былъ пьяница, Филиппъ былъ мотъ, Филиппъ жилъ въ развратномъ обществ — она знала это наврно. Разв мать не должна была заботиться о счастьи своей дочери?

— Не-уже-ли ты полагаешь, что твоя мать сдлаетъ что-нибудь противъ твоего счастья? слабо вмшался генералъ.

— Не-уше-ли ты думаешь, что если бы онъ не былъ пьянъ, онъ ршился бы сдлать такое ужасное оскорбленіе на бал у посланника? И не-уже-ли ли предполагаешь, что я выдамъ мою дочь за пьяницу и нищаго? Твоя неблагодарность, Шарлотта, ужасна! вскричала мать.