Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Я говорилъ вамъ, что фракъ Филиппа былъ очень узокъ. При этомъ сильномъ толчк онъ лопнулъ на спин, а на груди отскочила пуговица. Это было въ т времена, когда бронзовыя пуговицы еще красовались на груди нкоторыхъ отважныхъ, и мы сказали, что простодушный Филиппъ еще считалъ свой фракъ прекраснымъ.

Не только разорвался фракъ, не только отскочила пуговица, но даже лопнулъ бархатный жилетъ Филиппа. Что длать? Отступленіе были необходимо. Онъ сказалъ миссъ Шарлотт какой онъ получилъ толчокъ, и на лиц ея выразилось комическое выраженіе состраданія; онъ закрылъ часть прорхъ своею шляпою и хотлъ пробраться черезъ садъ, разумется, тоже иллюминованный, свтлый и наполненный толпою, но не до такой степени, какъ залы и галереи.

Итакъ нашъ бдный раненый другъ отправился въ садъ, на который сіяла луна съ самымъ безстрастнымъ равнодушіемъ къ празднеству и разноцвтнымъ фонарикамъ. Филиппъ говорилъ, что душа его успокоилась при вид безстрастной луны и мерцающихъ звздъ и что онъ совершенно забылъ своё маленькое приключеніе, и разорванный фракъ, и жилетъ. Но я сомнваюсь въ справедливости этого увренія, потому что, разсказывая объ этомъ въ другой разъ, мистеръ Филиппъ признавался, что онъ былъ раздосадованъ и взбшонъ.

Ну, пошолъ онъ въ садъ и успокоивалъ себя созерцаніемъ звздъ, когда у фонтана съ статуею Прадье, освщонной чуднымъ рядомъ фонарикомъ, онъ увидалъ трёхъ джентльмэновъ, разговаривавшихъ между собой.

Громкій голосъ одного Филиппъ давно зналъ. Рингудъ Туисденъ любилъ поговорить и угощать себя чужимъ виномъ. Онъ пилъ за здоровье государыни весьма прилежно, я полагаю, и говорить необыкновенно громко и весело. Съ Рингудомъ стоялъ Улькомъ, физіономію котораго ярко освщали фонарики и глаза котораго блестли при огн, а третій въ групп былъ мистеръ Лаундисъ.

— Я терпть его не могу, Лаундисъ, говорилъ Рингудъ Туисденъ:- я терпть его не могу! Чортъ его возьми! И вдругъ вижу онъ стоитъ. Честное слово, удержаться не могъ, направилъ на него миссъ Троттеръ, да и прижалъ его къ стн. Затрещалъ фракъ нищаго, отлетли пуговицы! Не мсто ему здсь…

Тутъ рчь мистера Рингуда прервалась: его кузенъ очутился передъ нимъ, угрюмо кусая усы.

— Зачмъ вы подслушиваете мой разговоръ? запищалъ Рингудъ. — Я…

Филиппъ протянулъ руку въ разорванной перчатк, схватилъ своего родственника за воротъ и швырнулъ его въ маленькій бассейнъ, посреди цвтовъ, воды и фонариковъ.

Не знаю, сколько лишнихъ пуговицъ оторвалось отъ бднаго стараго фрака, который затрещалъ и лопнулъ отъ волненія гнвно воздымавшейся груди. Я надюсь, что нашъ художникъ не будетъ описывать мистера Фирмина въ этомъ оборванномъ вид, а его распростертаго врага, реввшаго въ вод, посреди разбитыхъ фонариковъ у его ногъ. Когда Сандрильона ухала съ своего перваго бала посл того, вамъ часы пробили двнадцать, мы вс знаемъ, какой она имла жалкій видъ Филиппъ казался еще хуже ея. Не знаю, въ какую боковую дверь мистеръ Лаундисъ выпустилъ его. Онъ тамъ доброжелательно помогъ родственнику и противнику мистера Филиппа, мистеру Рингуду Туисдену. Руки и фалды фрака Туисдена были обожжены и запачканы масломъ и обрзаны стёклами. Но хотя молодой Лаундисъ бралъ сторону Филиппа, описывая эту сцену (я боюсь, что не безъ смха), его превосходительство веллъ вычеркнуть имя мистера Фирмина изъ списка его гостей, и я увренъ, что ни одинъ умный человкъ не будетъ защищать это поведеніе въ этомъ случа.

Миссъ Бэйнисъ и ея родители не знали нсколько времени о суматох, случившейся въ саду посольства. Шарлотта была слишкомъ занята своими танцами; папа игралъ въ карты съ какими-то ветеранами мужского и женскаго рода, а мама съ восторгомъ смотрла на свою дочь, которую молодые джентльмэны изъ многихъ посольствъ съ восхищеніемъ выбирали своею дамою. Когда лорда Гэдбёри, сына лорда Эстриджа, представили миссъ Бэйнисъ, мать ея пришла въ такой восторгъ, что сама была готова танцовать. Я не завидую маіорш Мак-Гиртеръ въ Тур, получившей огромную рукопись отъ сестры съ описаніемъ этого бала. Вотъ эта прелестная, изящная образованная, всегда производящая восторгъ Шарлотта, о которой сходили съ ума молодые и богатые вельможи, помолвлена съ грубымъ, самонадяннымъ, дурно воспитаннымъ молодымъ человкомъ, безъ копейки за душой — но досадно ли это? Ахъ бдный Филиппъ! Какъ эта кислая, жолтая будущая тёща нахмурилась на него, когда онъ пришолъ съ нсколько пристыжонная, видомъ въ своей невст на другой день бала! Мистриссъ Бэйнисъ заставила дочь одться нарядно, запретила бдной двушк выходить, ласкала её, нарядила въ разныя свои украшенія, въ и-виною надеждою, что лордъ Гэдбёри, что жолтый испанецъ изъ посольства, прусскій секретарь и Уальсингэмъ Гели, кавалеры Шарлотты на бал, прідутъ непремнно; но единственный экипажъ, подъзжавшій къ воротамъ дома баронессы С*, былъ фіакръ, изъ котораго вышли хорошо знакомые дырявые сапоги Филиппа. Такая нжная мать, какъ мистриссъ Бэйнисъ, очень могла раздосадоваться.