Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Эсторскій домъ, Нью-Йоркъ.

«Итакъ ты воротился въ столицу! Твои письма очень кратки; но у меня есть корреспондентъ (немногіе, увы! помнятъ изгнанника!), который сообщаетъ мн исторію моего Филиппа и говорятъ мни, что ты трудолюбивъ, что ты веселъ, что ты благоденствуешь. Весёлость подруги трудолюбія, благоденствіе ихъ отрасль. Чтобы благоденствіе могло достигнуть полной силы — горячая мольба отсутствующаго отца! Можетъ быть и я скоро сообщу теб, что я благоденствую. Я занимаюсь учонымъ открытіемъ (медицинскимъ и относящимся къ моей профессіи), результаты котораго должны повести въ богатству, если только фортуна не завсегда покинула Джорджа Фирмина. Итакъ ты связался съ прессой. Она была презираема и писатель, и бдность долго считались синонимами. Но могущество и богатство прессы ежедневно развиваются и увеличатся еще боле. Признаюсь, мн было бы пріятію слышать, что мой Филиппъ занимается своей адвокатской профессіей, въ которой почести, даже аристократическое званіе служатъ призами для смлыхъ, трудолюбивыхъ и достойныхъ. Почему теб еще — мн — не надяться, что ты пріобртёшь юридическую знаменитость? Отецъ, много страдавшій, проводящій преклонныя лта одинъ и въ отдалённой земл, успокоился бы въ своёмъ изгнаніи, если бы думалъ, что его сынъ будетъ способенъ когда-нибудь поправить разстроенное состояніе его рода. Но съ любовью думаю, что еще не поздно. Ты можетъ еще заняться адвокатурой и одинъ изъ ея призовъ можетъ достаться теб. Признаюсь, не безъ огорченія узналъ я изъ письма нашего добраго друга мистриссъ Б., что ты учишься стенографіи, чтобы сдлаться газетнымъ стенографомъ. Неужели фортуна такъ стала ко мн неумолима, что мои сынъ принуждёнъ заняться такой профессіей? Постараюсь покориться этому. Я ожидалъ высшаго для тебя — и для меня.

„Милый сынъ, относительно твоей романической привязанности къ миссъ Бэйнисъ — о которой наша добрая Брандонъ разсказываетъ мн съ своей особенной орографіей, но съ трогательной проостотой — я поставилъ себ за правило не говорить ни слова. Въ дл привязанности къ женщин ты, какъ сынъ твоего отца, поступишь по-своему и вс отцы на свт не удержатъ тебя. Въ двадцати-четырёхлтнемъ Филипп и узнаю его отца за тридцать лтъ назадъ. Отецъ мой бранилъ, умолялъ, поссорился со мною и не простилъ мн. Я научился быть великодушне къ моему сыну. Я могу огорчаться, но не сердиться. Если я разбогатю когда-нибудь, ты не будешь лишонъ моего богатства. Я самъ столько перенёсъ отъ жестокаго отца, что никогда не буду жестокъ въ моему сыну.

„Такъ какъ ты надлъ ливрею мужъ, что ты скажешь на прибавку въ твоему доходу, адресуя письма въ моему пріятелю, издателю новой газеты, называемой Газетой Верхнихъ Десяти Тысячъ. Это здсь модная газета, а твоё дарованіе было изъ такихъ, что твоё сотрудничество будетъ драгоцнно. Докторъ Джеральдинъ, издатель, кажется не родственникъ Лейнстерской фамиліи, но человкъ самъ проложившій себ путь, пріхавшій сюда нсколько лтъ тому назадъ въ бдности, изгнанникомъ изъ своей родины. Я лечилъ мистриссъ Джеральдимъ и его. Мой пріятель, издатель Эмеральда, представилъ меня доктору Джеральдину. Страшные враги въ печати, они въ частной жизни добрые друзья. Докторъ Джеральдинъ знаетъ часть твоей исторіи, онъ знаетъ, что ты теперь занимаешься литературой, что ты человкъ образованный, джентльмэнъ, человкъ свтскій, мужественный. Я поручился за то, что ты имешь эти качества. Политическихъ трактатовъ не такъ нужно, какъ новостей о лондонскихъ знаменитостяхъ, и я уврилъ его, что именно ты способенъ доставлять ихъ ему. Ты знаешь всхъ, ты жилъ я въ большомъ свт, и въ университетскомъ, въ свт юристовъ, художниковь, знакомъ съ немногими литераторами, которыми можетъ похвалиться пресса, и можешь извлечь выгоды изъ этой опытности. Что если ты нсколько положишься на твоё воображеніе при сочиненіи этихъ писемъ? быть поэтичнымъ нтъ никакого вреда. Положимъ, что умный корреспондентъ напишетъ, что онъ встртился съ гер-ц-мъ В-л-н-г-т-мъ, имлъ свиданіе съ П-м-р- и тамъ дале, кто станетъ опровергать его? и такого рода извстія восхищаютъ Нью-Йоркцевъ. Мой достойный другъ, докторъ Джеральдинъ, напримръ (между нами его зовутъ Финнигэмъ), когда пріхалъ въ Нью-Йоркъ, удивилъ всхъ обиліемъ своихъ анекдотовъ объ англійской аристократіи, которая столько же ему извстна, какъ пекинскій дворъ. Онъ былъ находчивъ, саркастиченъ, забавенъ, нашолъ читателей, переходилъ отъ одного успха къ другому — и Газета Верхнихъ Десяти Тысячъ, вроятно составитъ состояніе этого достойнаго человка. Ты можешь быть для него полезенъ и заработывать щедрое вознагражденіе, которое онъ предлагаетъ за еженедльное письмо. Анекдоты о свтскихъ мущинахъ и женщинахъ — чмъ веселе и забавне, тмъ лучше. Кто первыя красавицы въ Лондон? (ты знаешь, что красота иметъ своё знаніе и моду). Кто выигралъ или проигралъ на скачк? Были ли дуэли? Какой послдній скандалъ? Здоровъ ли добрый, старый герцогъ? Кончилось ли дло между герцогиней такой-то и капитаномъ такимъ-то? Вотъ какія извстія любятъ наши забіяки и за которыя другъ мой докторъ Джеральдинъ заплатитъ по… доллэровъ за каждое письмо. Твоё имя совсмъ не должно быть извстно. Вознагражденіе врное. C'est `a rendre ou `a Laisser, какъ говорятъ наши весёлые сосди. Напиши прежде откровенно ко мн; на кого ты можешь положиться боле, какъ не на твоего отца?

Ты, разумется, сдлаешь визитъ твоему родственнику, новому лорду Рингуду. Для молодаго человка, котораго фамилія такъ могущественна какъ твоя, конечно не можетъ былъ никакого униженія оказывать феодальное уваженіе, а кто можетъ знать, не захочетъ ли лордъ Рингудъ помочь своему кузену? Конечно, сэръ Джонъ вигъ, а твоя газета консервативная. Но ты боле всего человкъ свтскій. въ такомъ второстепенномъ мст, какое ты занимаешь въ Пэлль-Мэлльской газет, частная политика наврно не считается ни во что. Если сэръ Джонъ, твой родственникъ, найдетъ какой-нибудь способъ помочь теб, тмъ лучше, а разумется, ты долженъ держаться политики твоей фамиліи. Я его не знаю. Онъ вёлъ себя очень смирно въ университет, гд, я съ сожалніемъ долженъ сказать, друзья твоего отца были не совсмъ смирнаго десятка. Надюсь, что я раскаялся. И какъ бы мн пріятно было слышать, что мой Филиппъ преклонилъ своё гордое сердце и готовъ покориться нсколькимъ обычаямъ свта! Сдлай визитъ сэру Джону. Мн не нужно говорить теб, что сэръ Джонъ вигъ и владлецъ большаго помстья; онъ ожидаетъ уваженія отъ тебя. Онъ твой родственникъ, представитель доблестнаго и благороднаго рода твоего дда. Онъ носитъ имя, которое носила твоя мать. Къ ней мой Филиппъ всегда былъ кротокъ и для нея ты исполнишь желаніе твоего любящаго отца

«Д. Ф.»