Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

— Я нахожу, говаривалъ Филиппъ:- что, особенно въ критик такъ часто имются частныя причины для похвалы и осужденія что я съ своей стороны радъ, что моя обязанность состоитъ только въ томъ, чтобъ читать корректуры. Напримръ Гэррокъ трагикъ отлично играетъ, его игра въ каждой пьес составляетъ его величайшее торжество. Очень хорошо. Гэррокъ и мой хозяинъ короткіе друзья и обдаютъ другъ у друга, конечно Мёгфорду пріятно хвалить его друга и помогать ему во всёмъ. Но Бальдерсонъ тоже прекрасный актёръ. Почему же нашъ критикъ не видитъ его достоинствъ, какъ гэррокковыхъ? Въ бдномъ Бальдерсон не находятъ никакихъ достоинствъ. О нёмъ говорятъ съ насмшкой или въ холоднымъ осужденіемъ, между тмъ какъ для его соперника цлью столбцы наполняются лестью.

— Какой вы странный, мистеръ Фирминъ, прошу извинить, замтилъ Мёгфордъ въ отвтъ на простое возраженіе помощника редактора. — Какъ мы можемъ хвалить Бальдерсона, когда Гэррокъ нашъ другъ! Мы съ Гэррокомъ закадычные друзья. Наши жоны искреннія пріятельницы. Если я позволю хвалить Бальдерсона, я сведу съ ума Гэррока. Разв вы не видите, что я не могу хвалить Бальдерсона изъ простой справедливости къ Гэрроку!

Быль еще одинъ актеръ, на котораго Бикертонъ вчно нападалъ. Они были въ ссор и Бикертонъ метилъ такимъ образомъ. Въ отвта на возраженія Филиппа Мёгфордъ только смялся.

— Они враги, и Бикертонъ нападаетъ на него, какъ только представится случай. Это ужъ въ природ человка, мистеръ Фирминъ, говорилъ хозяинъ Филиппа.

— Великій Боже! заревлъ Фирминъ: — неужели вы хотите сказать, что этотъ человкъ на столько подлъ, что своего частнаго врага поражаетъ печатно?

— Частнаго врага! частнаго врага, мистеръ Фирминъ! кричитъ хозяинъ Филиппа. — Если бы у меня были враги — а они у меня есть, въ этомъ нтъ никакого сомннія — и раздлываюсь съ ними, какъ и когда могу. И позвольте вамъ сказать, мн не нравится, чтобы моё поведеніе называли низкимъ. Это естественно, это справедливо. Можетъ-быть вамъ пріятно хвалить вашихъ враговъ и бранитъ друзей? Если такъ, позвольте мн сказать вамъ, что вамъ не слдуетъ заниматься въ газет, лучше заняться какимъ-нибудь другимъ ремесломъ.

И хозяинъ разстался съ своимъ подчиненнымъ нсколько разгорячившись. Мёгфордъ даже говорилъ со мною о непокорности Филиппа.

— Что его онъ вздумалъ лишать себя куска хлба? Поговорите съ нимъ объ этомъ, мистеръ Пенденнисъ, а то мы поссоримся, а мн этого не хотлось бы для его жены, такой деликатной бдняжечки.

Всякій, кто зналъ характеръ Филиппа такъ какъ знали мы, зналъ также, какъ мало совты и увщанія дйствовали на него.

— Боже мой! сказалъ онъ мн, когда я старался убдить его принять примирительный тонъ съ его хозяиномъ: — или вы хотите, чтобъ я сдлался рабомъ Мёгфорда? Онъ, пожалуй, станетъ ругать меня такъ, какъ ругаетъ наборщиковъ. Онъ иногда заглядываетъ ко мн въ комнату, когда разсержонъ, и такъ вытаращитъ на меня глаза, какъ будто хочетъ схватить меня за горло, а потомъ скажшетъ слова два и уйдёть, и я слышу, какъ онъ бранитъ наборщиковъ въ корридор. Я увренъ, что скоро онъ примется и за меня. Я говорю вамъ, рабство начинаетъ остановиться ужасно. Я просыпаюсь во ночамъ со стономъ, а бдная Шарлотта тоже проснётся и спроситъ: "- Что съ тобою, Филиппъ?" А я отвчаю. "- Это ревматизмъ." Ревматизмъ!

Разумется, друзья Филиппа обращались къ нему съ пошлыми утшеніями. Онъ долженъ быть кротокъ въ своёмъ обращеніи. Онъ долженъ помнить, что его хозяинъ не родился джентльмэномъ, и что хотя онъ былъ грубъ и пошлъ въ разговор, сердце у него доброе.

— Нечего мн говорить, что онъ не джентльмэнъ, я это знаю, отвчалъ бдный Филь. — Онъ добръ къ Шарлотт и къ малютк это правда, и его жена также. Но всё-таки я невольникъ. Онъ меня кормить. Онъ еще меня не прибилъ. Когда я былъ въ Париж, я не такъ сильно чувствовалъ свои оковы. Но теперь он невыносимы, когда я долженъ, видть моего тюремщика пять разъ въ недлю. Моя бдная Шарлотта, зачмъ я вовлёкъ тебя въ эту неволю?

— Я полагаю затмъ, что вамъ нужна была утшительница, замтила одна изъ совтницъ Филиппа. — А неужели вы думаете, что Шарлотта была бы счастливе безъ васъ? Чей домъ счастливе вашего, Филиппъ? Вы сами сознаётесь въ этомъ, когда бываете въ лучшемъ расположеніи духа. У кого нтъ своей ноши? Вы говорите иногда, что вы повелительны и запальчивы. Можетъ-быть ваше невольничество, какъ вы это называете, полезно для васъ.

— Я самъ обрёкъ на него себя и её, сказалъ Филиппъ, повсивъ голову.

— Разв она раскаявается? спросила его совтница. — Разв она не считаетъ себя счастливйшей женой на свт? Посмотрите, Филиппъ, вотъ записка, въ которой она это говоритъ вчера. Угодно вамъ знать о чомъ эта записка? прибавляетъ утшительница съ улыбкой, — Она проситъ рецептъ того кушанья, которое вамъ понравилось въ пятницу; она и мистриссъ Брандонъ приготовятъ это кушанье для васъ.

— И вы знаете, говоритъ другой другъ Филиппа:- что она сама охотно изрубила бы себя въ куски и подала вамъ съ сливочнымъ соусомъ.