Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

— Ахъ, мистеръ Гёнтъ! кричитъ мистриссъ Брандомъ съ вспыхнувшими щеками, что очень къ ней идётъ: — не напоминайте этого времени, и того… тоги негодяя, который поступилъ со мною такъ жестоко!

— Онъ былъ злодй, Каролина, поступивъ такимъ образомъ съ такою женщиной, какъ вы! У этого человка нтъ правилъ; онъ былъ дурнымъ человкомъ съ самаго начала, научилъ меня играть, ввёлъ меня въ долги, познакомивъ съ своими знатными товарищами. Я былъ тогда простодушнымъ молодымъ человкомъ и думалъ, что водить знакомство съ вельможами, дававшими большіе обды, было отлично. Это онъ сбилъ меня съ пути, увряю васъ. Я могъ бы получить приходъ, жениться на доброй жен, сдлаться бишопомъ, ей-богу! потому что у меня были большія дарованія, Каролина; только я былъ чертовски лнивъ и любилъ карты и кости.

— Брандонъ всегда говорилъ, что вы были однимъ изъ самыхъ талантливыхъ людей въ коллегіи; онъ всегда это говорилъ я помню, очень почтительно замтила хозяйка.

— Говорилъ? Онъ сказалъ обо мн доброе слово. Фирминъ не былъ талантливъ. Благодарю; вы приготовляете тамъ горячо и хорошо, что отказаться нельзя, хотя я пилъ уже довольно.

— А я думаю, что вы, мущины, можете пить всегда. Вы говорили, что мистеръ Фирминъ…

— Да я говорилъ, что Фирминъ былъ щоголь, у него было какое-то величиственное обращеніе.

— Да, было! со вздохомъ сказала Каролина.

И наврно ея мысли вернулись съ давнопрошедшему времени, когда этотъ величественный джентльмэнъ плнилъ её.

— Я старался не отставать отъ него, вотъ что и раззорило меня! Я разумется поссорился съ моимъ старымъ отцомъ изъ-за денегъ, станъ лниться и былъ выключенъ изъ коллегіи. Потомъ посыпались на меня счоты. Даже теперь нкоторые еще не уплачены. Неужели вы думаете, что если бы я не находился въ стснённыхъ обстоятельствахъ то я сдлалъ бы это съ вами, Каролина? Бдная, невинная страдалица! Какъ это было постыдно!

— Да, постыдно! вскричала Каролина. — Этому я противорчить не стану. Оба вы поступили жестоко съ бдной двушкой.

— Злодйски. Но Фирминъ поступилъ хуже меня. Онъ держалъ меня въ рукахъ. Это онъ увлёкъ меня къ дурному. Это онъ втянулъ меня въ долги, и вотъ въ это.

Это значило стаканъ грога.

— Отецъ не захотлъ меня видть на смертномъ одр. Братья и сёстры поссорились со мною; и я всмъ этилъ обязанъ Фирмину — всмъ! Какъ вы думаете, раззоривъ меня, долженъ ли онъ былъ заплатить мн?

И онъ стукнулъ по столу своей грязной рукою. Она оставила грязные знаки на блой скатерти Сестрицы.

— А мн, мистеръ Гёнтъ? Что онъ долженъ былъ мн? спросила Гёнта хозяйка.

— Каролина! закричалъ Гёнтъ: — я заставилъ Фирмина многое заплатить мн обратно, но я хочу еще.

Онъ засунулъ руку въ карманъ и ухватился за что-то.

"Вексель тамъ", подумала Каролина,

Она наврно поблднла, но онъ не примтилъ ея блдности. Всё его вниманіе было устремлено на питьё, тщеславіе и мщеніе.

— Онъ много долженъ мн, и уже заплатилъ много; а зaплатитъ еще больше. Неужели вы думаете, я позволю раззорить себя и оскорбить, и не отмщу? Надо было бы намъ видть его лицо, когда я явился къ нему въ Нью-Йоркъ и сказалъ:

"— Старый товарищъ, я здсь". Онъ поблднлъ какъ полотно. "Я никогда тебя не оставлю. Пойдёмъ-ка въ таверну да выпьемъ". Онъ былъ принуждёнъ пойти. Теперь онъ въ моей власти, говорю вамъ.

Гёнтъ засмялся смхомъ, который вовсе не билъ пріятенъ. Посл нкотораго молчанія, онъ продолжалъ:

— Каролина, вы ненавидите его? или вы любите человка, который бросилъ васъ и поступилъ съ вами какъ злодй? Нкоторыя женщины любятъ, я знаю такихъ женщинъ. Я могъ бы назвать вамъ и другихъ злодевъ, но я не назову. Вы ненавидите Фирмина, этого плшиваго, этого дерзкаго негодяя, который наложилъ руку на меня и ударилъ меня на этой улиц. Вы ненавидите его, я говорю! Я поддлъ ихъ обоихъ! — вотъ здсь у меня въ карман — обоихъ!

— Что же у вамъ тутъ? проговорила Каролина едва дыша.

— Вамъ-то что до этого!

Онъ опустился на стулъ, подмигнулъ и съ торжествомъ тряхнулъ рюмкой.

— Это для меня всё-равно; я ни отъ одного изъ нихъ пользы не видала, говорили, бдная Каролина съ замирающимъ сердцемъ. — Поговоримъ о чомъ-нибудь другомъ, а не объ этихъ двухъ негодныхъ людяхъ. Если вы были весели въ тотъ вечеръ — а я никогда не обращаю вниманія на то, что говоритъ джентльмэнъ, когда онъ выпьетъ рюмку — такому высокому мущин ударить старика… Стыдъ… стыдъ! И ужъ я отдлала его за это!

— Стало быть, вы ненавидите ихъ! кричитъ Гёнтъ, вскочивъ и сжавъ кулакъ, а потомъ опятъ опускаясь на стулъ.

— Имю ли я причины любить ихъ, мистеръ Гёнтъ? Садитесь и выпейте немножко…

— Нтъ, вы не имете причины ихъ любить. Вы ихъ ненавидите.

— Я ихъ ненавижу. Посмотрите… общайте… я поддлъ ихъ обоихъ… Каролина… ударить пастора? Что вы скажете на это?

Опять вскочивъ со стула и прислонившись къ стн (на которой вислъ портретъ Филиппа, работы Ридли), Гёнтъ вынулъ свой грязный бумажникъ, высыпалъ изъ него бумаги на полъ и на столъ, схватилъ одну грязною рукою, захохоталъ и закричалъ:

— Я васъ поймалъ! Вотъ оно. Что вы скажете на это? Лондонь, іюля 4. Черезъ пять мсяцевъ общаю заплатить. Нтъ, не заплатишь.