Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

— Вы не предполагаете, что мн было бы пріятно заплатить по этому векселю? связалъ Филиппъ. — Я сказалъ, что если мн будетъ предъявленъ вексели съ подписью Филиппа Фирмина, я заплачу. Но если этотъ негодяй Гёнтъ только скажетъ, что у него былъ этотъ вексель и онъ потерялъ его, я съ радостью присягну, что и никогда не подписывалъ никакого векселя — не могутъ же они найти виновною Брандонъ въ томъ, что она украла вещь, которая не существовала никогда.

— Будемъ надяться, что у этого векселя не было дубликата.

Къ доктору начали приходить больные. Его столовая была уже полна ими. Сестрица должна была лежать тихо, и разсужденіе о ея длахъ надо было отложить до часа боле удобнаго; Филиппъ и его другъ сговорились отправиться въ Торнгофскую улицу и посмотрть, не случилось ли тамъ чего-нибудь посл ухода хозяйки.

Да, случилось. Служанка мистриссъ Брандонъ разсказала намъ, что рано утромъ этотъ противный человкъ, который приходилъ вчера, былъ такъ пьянъ и такъ дурно себя вёлъ — тотъ самый человкъ, котораго мистеръ Филиппъ выбросилъ на улицу — пришолъ стучаться и звонить, ругался и кричалъ: "Мистриссъ Брандонъ! мистриссъ Брандонъ!" и перепугалъ всю улицу. Мэри выглянула на него изъ верхняго окна, велла ему идти домой или она позовётъ полицію; на это онъ закричалъ, что онъ самъ позовётъ полицію, если Мэри его не впуститъ, и продолжалъ звать "полицію". Мэри сошла внизъ, полуотворила двери и спросила что ему нужно. Гёнтъ началъ браниться еще громче и требовать, чтобы его впустили. Онъ долженъ и хочетъ видть мистриссъ Брандонъ. Мэри отвчала, что госпожи ея нтъ дома, что её позвали ночью къ больной доктора Гуденофа. Гёнтъ кричалъ, что это ложь, что она дома, что онъ её увидитъ, что онъ долженъ войти къ ней въ комнату, что онъ тамъ оставилъ кое-что и хочетъ это взять.

— Оставилъ кое-что? вскричала Мэри, — гд же? Когда вы ушли отсюда, вы насилу держались на ногахъ и чуть не упали въ сточную трубу, въ которой я видла васъ прежде. Ступайте-ка домой! Вы еще не протрезвились!

Держась за перила и бснуясь какъ сумасшедшій, Гёнтъ продолжалъ кричать: "Полиція! Полиція! Меня обокрали! Меня обокрали!" пока изумлённые головы не показались въ окнахъ спокойной улицы и не подошолъ полисмэнъ. Гёнтъ повторилъ ему своё обвиненіе, что въ эту ночи, въ этомъ дом съ обокрала мистриссъ Брандонъ. Полисмэнъ сказалъ, что онъ этому не вритъ, и веллъ этому грязному человку уйти и лечь спать. Мистриссь Брандонъ знали и уважали во всёмъ сосдств. Она помогала бднымъ, ходила за больнымъ во многихъ уважаемыхъ семействахъ, словомъ, полисмэнъ не поврили обвиненію противъ доброй мистриссъ Брандонъ. Гёнтъ всё продолжалъ кричать, что его обокрали и провели, а Мэри повторила полисмэну (съ которымъ она имла можетъ-быть довольно дружескія: сношенія), что этотъ скотъ вчера шатаясь вышелъ изъ дома, и что если онъ потерялъ что-нибудь, то почему знать гд?

— Его вынули изъ этого бумажника, изъ этого бумажника! ревлъ Гёнтъ. — Я обвиняю её. Этотъ домъ разбойничій притонъ!

Во время этого шума открылось окно въ мастерской Ридли. Живописецъ садился за свою утреннюю работу. Онъ ждалъ натурщицу. Ридли всегда съ нетерпніемъ ждалъ солнца, и какъ только оно показалось, находило его счастливымъ за работой. Онъ услыхалъ изъ спальной крикъ у дверей дома.

— Мистеръ Ридли, сказалъ полисмэнъ, съ уваженіемъ дотрогиваясь до своей шляпы (этотъ полисмэнъ, безъ мундира, красовался на нсколькихъ картинахъ Ридли): — вотъ этотъ человкъ растревожилъ всю улицу и кричитъ, что мистриссъ Брандонъ обокрала его.

Ридли сбжалъ внизъ въ сильномъ негодованіи. Нервный, какъ лица его племени, онъ живо чувствуетъ состраданіе, любовь, гнвъ.

— Я помню, что этотъ человкъ еще прежде былъ здсь пьяный и лежалъ въ этой самой труб, сказалъ онъ.

— Пьяница и безпорядочный! Пойдёмте отсюда! закричалъ полисмэнъ.

Рука его крпко ухватилась за грязный воротникъ Гёнта и Гёнтъ принуждёнъ былъ идти.

Вотъ какія извстія друзья мистриссъ Брандонъ узнали отъ ея горничной, когда зашли къ ней въ домъ.

Глава XXXIX ВЪ КОТОРОЙ МНОГІЕ ИМЮТЪ НЕПРІЯТНОСТИ

Если бы Филиппъ и его другъ прошли по Высокой улиц, отправляясь къ дому Сестрицы, они увидали бы Гёнта въ очень неудовлетворительномъ расположеніи духа идущаго подъ надзоромъ полицейскихъ. Уличные мальчишки бжали за плнникомъ и его стражей и длали саркастическія замчанія на счотъ обоихъ. Наружность Гёнта не улучшилась съ тхъ поръ какъ мы видли его. Съ грязнымъ лицомъ, въ грязной рубашк шолъ онъ по улицамъ въ судь.

Вы, безъ всякаго сомннія, забыли разсказъ, появившійся въ утреннихъ газетахъ черезъ два дня посл приключеній въ Торнгофской улиц.

"Середа. — Томасъ Тёфтонъ Гёнтъ, называющій себя пасторомъ, былъ приведёнъ къ мистеру Биксби и обвинёнъ полисмэномъ № 25 въ томъ, что онъ былъ пьянъ и безпорядочно себя держалъ во вторникъ вечеромъ и старался угрозами и силою войти въ домъ на Торнгофской улиц, изъ котораго его выгнали въ нетрезвомъ и въ самомъ неприличномъ состояніи.