Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

Хирам Абиф умело скрывал какие-либо эмоции, переживая за невозможностью осуществления замыслов царя. Но тело его было сыто. А значит, надежда внутри него с отчаянием вела сложнейшую борьбу. Гассан, выслушав друга, уже, однако, давно принявший решение, хитрил, что у них безвыходное положение, оттягивая момент призыва волшебного духа, чтобы потом получить наслаждение от удивленных лиц своих друзей.

– Ладно, сейчас надо отдохнуть, а завтра мы начнем… – едва не проговорился он, – начнем…

На его лице появилась едва заметная ухмылка. Не заметив ее, но, прислушиваясь к разговору, Осий не замедлил подать идею, тем самым едва не нарушив план филистимлянина.

– Гассан, так ведь у тебя есть свой джинн! Прикажи ему, чтобы он перенес сюда людей и технику, какую надо!

Осий не договорил, как вдруг Гассан остановил его.

– Спокойно, Осий, сначала нужно отдохнуть, – успокоил он друга.

Ефремлянин решил послушать кочевого филистимлянина, посчитав, что он владелец подарка царя Соломона и это его право. Сейчас он был сыт и вполне доволен. Доволен и тем, что возведение благодаря новому составлению плану Абифа, при помощи человека, жившего за долгие времена перед основанием Иерусалима, интуитивно полагал, будет возобновлено. И принялся присматривать, где ему прилечь на ночь. Он выбрал место у костра, как и многие другие. Все пытались расположиться у источника тепла. Лот, прогуливаясь по сторонам, вернулся к костру.

На небе появились яркие звезды. Темнота ночи окутала все, что было в ее власти, лишь проявив вскоре несколько ярких точек далеких звезд в небесной тьме. Уставшие за день люди быстро засыпали, даже не позаботившись о поддержании огня.

Под утро звезды быстро исчезали в синеющем небосводе наступающего утра.

Вскоре проснувшись первым от лучей солнца и утренних птиц, Гассан решил смочить горло, но перепутал кувшины с оставшейся медовухой, недопитой с вечера Несером и Абифом, немного сморщившись от неожиданного приторного, но сладкого вкуса напитка, что заставило его сделать еще глоток. Отставив сосуд, Гассан огляделся. Все продолжали спать, египтянин и Лот посапывали. Один из иудеев во сне с кем-то спорил.

Рассветало. Гассан, проснувшись раньше всех, первым ощутил свежесть утреннего воздуха. Пропустив несколько глотков оставшейся медовухи, овеянный легким опьянением, умывшись холодной водой из другого кувшина, снова сделал несколько глотков успевшего охладиться за ночь содержимого сосуда, отрезвел как раз для того, чтобы оценить обстановку и приняться за работу. Разбудив Абифа, Гассан попросил отойти с ним в сторону, чтобы незаметно для других вызвать джинна, но вперед предложив кувшин с водой, чтобы он освежил свое лицо.

– Я вот только одного не понимаю, достопочтенный Хирам, с такой силой волшебства, как у джинна, почему бы ему не дать указания и он сам не выстроит как надо постройку, не применяя рабочей силы? – спрашивал Гассан архитектора, но скорей самого себя.

Они направились к месту, где Абиф оставил свои свитки и инструменты, небольшой сундук с орнаментами, обозначающими всех колен израилевых. Но об этом Гассан не знал. Открыв сундук небольших размеров, Хирам Абиф достал несколько тщательно разрисованных жестких папирусов. Свитков было шесть, но не доставало еще шестьдесят. «Их разбросало внезапным ураганом», – поделился важной утратой Хирам с Гассаном.

– Вот все, что осталось, – признался зодчий.

Его лицо, всегда уверенное и непоколебимое, выражало сомнение. Будто он потерял больше, чем кто-либо, Гассан, глядя на него, не знал, что ответить. А внезапное его предложение могло бы вывести его из равновесия, Гассан ибн Хоттаб еще с вечера знал, что ему делать. Но ему нужно было согласие более важной персоны, подтверждающее его план. И теперь, глядя в его лицо, Гассан понимал, что ему непосредственно самому необходимо принять решение, но теперь постараться сделать правильно, чтобы окончательно не раздосадовать взволнованного главного храмостроителя израильского царя.

– Хирам Абиф, я почтительно отношусь к вашему мастерству и спокойствию, но сейчас я вижу в вас некоторое волнение. Собственно, у меня несколько вариантов… – Гассан спешил. – Один вариант.

На лице Абифа появилось внимание.

– Я призываю духа, и он сам устроит все как надо, – предложил Гассан.

Лицо подданного преобрело абсолютное сожаление.

– Что?! Что-то не так? – недоумевал Гассан взирая на Абифа. – Ну, представьте, откуда у нас силы?! Парни, конечно, хоть куда, но их всего семеро! – добавил Гассан.

Абиф задумался, но ему нужно было что-то ответить. Солнце уже показалось за верхушками деревьев, начиналось настоящее утро.

– Дело в том, дорогой филистимлянин, я знаю, что каждый из вас желает помочь царю и каждого он вознаградит по-царски, уверяю вас.

Хирам Абиф хотел уйти в воспоминания, когда отец Соломона сделал его главным архитектором Иерусалима, оценив строительство акведука. Но сейчас это было неважно.