Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

Внутри храма ощущалась пустота, и даже стены, недавно возведенные, не внушали в нем что-либо человеческое, ни присутствия чьей-либо души. Теперь он был единственным человеком в диапазоне больше чем три сотни шагов от него. Зодчий приблизился к конструкции, напоминавшей колодец, за ободьями которого было монолитное дно. Он поднял голову. В это время отверстие в полусфере показало солнечный свет, так что его лучи попадали на светлые точки, расположенные на куполе, которые соединяли путь яркой нитью от одной точки к другой, Хирам насчитал их три. Продолжая наблюдать, он заметил, что поодаль от них едва засветилась другая точка. Зодчий вряд ли знал о том, что в созвездии Ориона она была одной из соседствующих с самой яркой из точек. Абиф сам не знал, зачем он остался и для чего зашел в эти одинокие стены, как вдруг послышался легкий гул, который он посчитал за сквозной ветер в помещении, заунывно затянувшим свою песнь. Гул, как ему показалось, исходил из колодца. «Наверное, замысел был таков, чтоб ветер проходил по колодцу и должен, тем самым внушать какой-то трепет оказавшимся здесь почитателям государя, – гадал про себя Хирам Абиф. – Интересная выдумка, хитрость для поселян. Улавливание их незнаемости в механизмах природы». Архитектор на короткое время ощутил хитрость планового сооружения и почувствовал себя единомышленником царя Израиля, но или даже больше чем сообщником. В единстве объединения с ним в правильном подходе руководства над жителями и каком-то смысле покорителями их необразованности. Как вдруг в колодце с бортами не выше колена и плоским дном появилось свечение столба. Днище его засветилось. Светящийся столб занял всю окружность конструкции, соединившись с куполом. В этот момент все точки, расположенные внутри свода, засветились, переливаясь, создавая узоры, соединяясь тонкими линиями, представляя своеобразные группы, образуя условные фигуры. Хирам Абиф от удивления терял время, желая поприветствовать царя всего Израиля, появившегося внутри колодца Соломона, сына царя Давида.

– Приветствую тебя, великий царь Израиля, повелитель всей земли Ханаанской! – Архитектор хотел встать на колено, но царь его вовремя остановил. Отчего Хирам Абиф признал к нему ещё большее уважение, приложил левую руку к груди и склонил голову.

– И тебя приветствую, мой друг, – произнес царь Соломон.

Его чистое лицо было в противоположность покрытого порослью его помощника. Образ царя, казалось, сохранял черты тридцатилетнего мужчины, хотя Абиф знал, что государю больше шестидесяти пяти лет. Зодчий был младше его всего на три года. Сейчас царю исполнилось бы шестьдесят восемь лет. Его сын, сорокалетний Ровоам, выглядел так же, как и его отец, но, быть может, моложе. На лице царя находилась заздравная улыбка.

Соломон ступив на край колодца, появившись в столбе света и исчезнувшего тут же, когда царь сошел с края ободьев, которые, спустили его к полу. Протягивая руки к зодчему, царь спешил обнять его, несмотря на его потрепанную одежду. Само же его одеяние было без всяких рисунков, свежо и опрятно. Они обнялись как старые, давно разлученные друзья.

– Мой друг, на радость мне и людям вы с филистимлянином построили храм. Я бы сам не догадался вызвать из прошлого самого Косея Маду, лучшего у Хемиуана самого начальника пирамидостроителей. Ну, я так бы и не сделал, – поправил сам себя царь.

Его лицо на мгновение стало хмурым, но тут же изменилось.

– Ну, прошлое не изменить, а будущее не исправить. Но все же две линии могут и пересекаться между собой, если параллель между ними соединить другой линией или их надломить! – загадочно сказал государь, выразив теорему о соединении двух разных миров.

Царь глубокомысленно посмотрел на зодчего.

– …то в первом варианте они, пересекаясь, необязательно могут привести к необратимому моменту. Ибо все, что творится, меняется.

Правитель Израиля остановился на своих познаниях. Он еще раз внимательно оглядел друга. И не считая свое прибытие бессмысленным как разговор у порога, сделал предложение Хираму, которое скорее являлось не просто приглашением, но настоятельной просьбой:

– Прошу, Хирам проводи меня к моему сыну.

Они вышли из храма и почувствовали на коже капли начинавшего моросить дождя.

– О! – воскликнул царь. – Замечательно, дома будем под дождь, – сказал Соломон. – Приятно ощущать себя в доме под непогоду, – пояснил он, заметив в старом приятеле непонимание. – После долгой разлуки и долгого пути или… когда все готово, а ты приложил к этому немало усилий, – имел он в виду работу Хирам Абифа, – приятно ощутить домашний уют.

Царь растянулся в улыбке, давая архитектору понятие о том, что все хорошо. Архитектор сделал знак, что понимает его, мотнув согласно головой.

Тут царь поднял кверху руку, произнес странные слова:

– Ани маалех хашалиакх лакакхета!

И они тут же неведомой силой были перенесены, оказавшись в царских комнатах города Иерусалима.

Возвращение в Дан