Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

– Постойте! – внезапно их остановила принцесса. – Что означали его слова? Вы можете их объяснить? – обратилась девушка скорей к самой себе, чем к своим друзьям.

– Думаю, то, что надо полагаться теперь только на самих себя, – предположил Несер.

У него не было никакого желания задумываться над сложившимся положением. Он довольствовался тем, что находился рядом с Нефертатонптах и товарищем.

В это время, когда они оказались на террасе среди величественных колонн, солнце вовсю освещало изящества сада, по обеим сторонам диковинные пальмы. Вдоль парковой дороги храмового ансамбля находились выставленные по обеим сторонам дороги небольшие статуи с образами животных, как бы сопровождая путников. В конце монументов с существами располагался с одной стороны сфинкс в виде кошки, посвященный богине Бастет, напротив нее – сфинкс в облике льва, был чуть выше всех. Следующая группа статуй за стенами дворцового храма с обликами баранов вела к выходу из архитектурного комплекса. Но пока путешественники не знали, что краски этих двух фигур зверей, ночью, казалось, будто оживали, переглядываясь друг с другом в игре факелов. Слева появился человек в белой одежде. Он осторожно ступал на каждую из ступенек дворцового крыльца, поднимаясь к путешественникам. Заметив гостей, мужчина остановился, они стали присматриваться друг к другу.

Нефертатонптах догадывалась, кто перед ними, но решила прмолчать, и высказаться когда ей будет удобно по этому поводу.

– Приветствую тебя, достопочтенный житель Мисраима! – нашелся Гассан, изобразив не всерьез статус величественного идолопоклонника,. – Скажи, пожалуйста, к какому сие великолепие относится господствующему ному, Нижнего или Верхнего Египта? А то я тут запутался, – спросил Гассан человека, не имея понимания об иерархии царства Мисраима.

Но тот явно не был знаком с идишем, когда на ломаном языке обратился к нему Гассан, он не решил поприветствовать его на своей далекой филистимской речи.

– Это дворец Амона Ра, – подсказала ему принцесса.

– А-а… – протянул Гассан. – Ну, вы с ним давайте сами, а то я по-египетски никак что-то…

Казалось, этого решения все и ожидали. Филистимлянин никак не сочетался в их компанию единоплеменников, которых соединяла тонкая грань отношений, как впрочем, являясь ростками будущего. Однако негласно принимая Гассана за своего руководителя, их команда в первую очередь желала знать его мнение. Поймав его одобрение, Нефертатонптах начала:

– Прошу прощения, не знаю ваше служебное положение. Я принцесса Нефертатонптах… из Мемфиса.

Как только девушка произнесла имя, человек тут же сложился, пав ниц на ступени.

На вид ему было около пятидесяти лет. Возраст ему прибавляли плешь почти по всей голове и худое лицо. Отсутствие парика на нем говорило о том, что он был далек от ранга приближенных к царственным особам. Но находился где-то в среднем ранге, это ранг вольнодумцев, не имеющих своего решения лишенных выдвижений своих идей, но лишь твердые подчиненные в том или ином действии, ведущие уединенный если не тайный образ службы, поэтому о дочери последнего царя он мог лишь слышать. Крестьяне и рабочие Египта носили простые парики, по своему желанию либо по предназначению, которым было не украшение, но как обозначение их служебному положению, а служители порядка военачальники и надсмотрщики, или кто был выше рангом рабочих, имели отличия в виде косичек на парике или клафт с отличительными по статусу выделенными на них полосками. Этот человек также имел выбор, носить головной убор или его не надевать. Стало быть, этот мужчина был либо жрецом, либо управленцем по подсчетным делам или служащим какого-то из делового уровня.

– Прошу вас, поднимитесь, – сказала принцесса, подняв перед собой руку,

что являлось повелительным знаком царей. В благоволении принцессы мужчина, бросив оценивающий взгляд на ее спутника, все же желал признать Нефертатонптах престолонаследованной особой. Несер был слишком просто одет, чтобы сливаться в уклад с царским поданным, и походил скорей на раба-египтянина, провинившегося чем-то у своих господ. Нефертатонптах была одета в одежды, что издали лишь напоминала ее царственнородность, и то больше жестами и видом.

– Госпожа, – начал говорить мужчина.

Но выяснять, является ли девушка действительно наследницей трона Мисраима, какого именно царства Нижнего или Верхнего заостряться вопросом во избежание неприятностей не стал.

– Я жрец Атдеп. Я, четверо моих соратников из наставников и еще двенадцать служителей из некогда рабочих отделений остались присматривать за порядком Великоцарственного храма. Он недавно опустел, после того как Нил поменял свои воды. И мы те, кто остались здесь от последнего покинувшего город гражданина еще недавно.

– Бывший правитель здесь был Поинкхет и Ибаш Хиль Атес из касты жрецов. Теперь же они перебрались в крепость Рамсеса с тремя своими соратниками, что к западу от Нила, восхвалять великого Птаха.