Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны

Бернар приезжал каждые три или четыре дня под предлогом проверки моей вербовочной работы, и каждый его приезд сопровождался пирушкой, кутежом и всеобщим весельем. Но от такого образа жизни этот уже не молодой человек быстро уставал и потому через три недели ему понадобился отдых. Кузен, чувствующий, что за ним самим следят меньше, и всецело занятый своими спекуляциями с недвижимостью, согласился предоставить мне отпуск для посещения моих родственников в Шоле. Я туда и поехал, но не задержался долго, а сразу отправился в Париж, в Разведывательную службу, где майор Х., как раз передавал дела своему преемнику. Я нарушил инструкции и прорвался в кабинет, слегка оттолкнув ординарца у дверей, но мне удалось обратить на себя внимание и немедленно выложить доказательства на стол. Не прошло и трех часов, как сержант нашел меня по адресу, который я им оставил и передал мне самые теплые слова благодарности от майора Х. Майор хотел как можно быстрее снова меня увидеть, прямо в министерстве. Но не это удивило меня, а то, что меня привели на своего рода военный совет, на котором присутствовали несколько генералов.

Мне дали слово, и я еще раз рассказал всю эту историю. Когда я закончил в мертвой тишине, один из генералов заявил, что необходимо найти оригиналы.

— Без всякой задержки, — добавил другой голос, — вам нужно уехать прямо сегодня.

— Невозможно, — ответил я. — У меня встреча с капитаном Бернаром завтра утром. Если он узнает, что я уехал в Швейцарию за оригинальными документами, он сделает все, чтобы меня арестовали с бумагами.

— Тогда отправьте телеграмму Гроссману и попросите прислать документы.

На следующее утро, в десять часов, я позвонил в дверь Бернару, который уже частично был в курсе дела.

— Что вы делали вчера в министерстве? — спросил он.

— Искал деньги, у меня больше нет.

— И вам их дали? Сколько?

— Тысячу, — ответил я.

— Это хорошо! Они не задавали вам вопросов?

— Нет.

Он явно почувствовал облегчение. Я перешел к рассказу о поездке по Бретани и передал ему доклад, который он подписал. Чуть позже я один поехал в окрестности Бордо и провел там пятнадцать дней. Все это время Бернар не отзывался. Вернувшись в Париж, я посетил преемника майора Х., передал ему отчет о моей второй командировке и отважился спросить:

— А что с капитаном Бернаром?

— Он больше не служит в министерстве.

Я подскочил. И это все наказание! В негодовании я решил оставить службу во Втором бюро. Но ни майор, ни Главный Шеф не хотели ничего знать. Они снова направили меня в Швейцарию и вот я уже несколько дней в Цюрихе. Я надеюсь, что мы с тобой будем видеться время от времени.

Вот и весь рассказ моего кузена Ги. Что касается Бернара, то мы не знали, что с ним случилось. Но одно имя, названное Ги, вспомнилось мне ночью. Где я мог уже его слышать? Кто уже упоминал фон Вэхтера, имперского прокурора в Кольмаре? Много раз повторяя про себя это имя, я, наконец, вспомнил: о нем мне рассказывал владелец отеля «Серебряное Экю». Я решил встретиться с ним во время моей ближайшей поездки в Базель и попытаться что-то узнать.

И вот что я выяснил: фон Вэхтер останавливался в отеле три раза, управляющий хорошо помнил его первый приезд.

— Как вы думаете, — рассказывал он, — неужели меня мог не заинтересовать визит такого важного человека, который обычно останавливался в «Трех Королях». Я подготовил для него один из тех номеров, которые были нами специально оборудованы. Тем же вечером прибыл один господин пятидесяти лет, коренастый, жизнерадостный, говоривший на плохом немецком языке. Он попросил номер, и я поселил его на втором этаже. На следующий день горничная рассказала мне, что этот постоялец вернулся в отель в час ночи и, вместо того, чтобы подняться на свой этаж, направился прямо в четвертый номер, где жил фон Вэхтер.

— Какое имя он вам назвал?

— Я могу поискать в книге, если вы хотите. У него был французский паспорт. Еще я припоминаю, что он вернулся спустя месяцев шесть, и в этот раз его приезд снова совпал с приездом прокурора. Я сам следил тогда за четвертым номером и видел в нем двух людей, очень оживленно беседовавших, но так тихо, что я ничего не слышал. Еще через шесть месяцев, в прошлом августе, произошла третья встреча этих персонажей: полный жизнерадостный господин зарегистрировался под тем же именем, что и во второй раз, и паспорт у него на самом деле был на это имя: Шнеебергер, вот как его звали! Я своими глазами видел, как девяносто две банкноты по тысяче марок перешли из рук прокурора в портфель веселого толстяка. Я даже сообщил об этом случае одному французскому агенту, занимавшемуся контрразведкой, но больше ничего об этом не слышал.

Из Базеля я поехал в Цюрих.

— Тебе знакомо имя Шнеебергер? — спросил я Ги.

От удивления он сделал большие глаза.

— Но это же военный псевдоним Бернара!

— Да, именно так я и думал. Теперь ты можешь заняться подготовкой доклада, который неопровержимым образом докажет все то, о чем ты говорил раньше.