Чтобы ему быстрее думалось, я обвила его ногами.
— Какой ты горячий!
Он ослабил хватку.
— Ах ты, сучка, а строила из себя недотрогу! — «сучка» звучало, словно комплимент.
Он отпустил мои руки, задрал рубаху и принялся стаскивать с себя штаны.
— Раздевайся, — он сказал так, будто оказывал мне честь.
В коридоре снова что-то грохнуло и ударилось в дверь. Треснуло дерево. Я заметила блеск лезвия, которое вылезло из двери. Время замедлилось. Следующие события я помню в отрывочной последовательности. В комнату кто-то вошел.
Высокий обернулся на шум. Превозмогая мышечную дрожь, я выхватила кинжал.
— Блуд! — крикнул Высокий. — Блуд!?
Я с размаху резанула по его шее. Меня обожгло чем-то горячим и скользким. Над ухом раздался горловой булькающий крик.
Черный силуэт вырос в полный рост. Я неимоверным усилием высунула ногу из-под Высокого, который стал еще тяжелее, перекатилась по кровати и свалилась на пол. В голове зашумело. Я хотела только одного, чтобы это поскорее закончилось, и чтобы этот силуэт держался от меня подальше. Я вжалась в стену. Руки стали горячими, словно я их окунула в кипяток. Как горячо! Кипяток двинулся к локтям, предплечьям. Мужчина двигался ко мне, огибая кровать.
— Стой! Не двигайся! — мне, казалось, я крикнула изо всех сил, но не услышала собственного голоса. Рукоять кинжала, которую я сжимала так сильно, что перестала чувствовать пальцы, превратилась в магму. Я выбросила вперед руку и отпустила кинжал. Кинжал остался висеть в воздухе. Я чувствовала связь с кинжалом так остро, будто он до сих пор находился в моей руке. Черный силуэт попятился. Я развернула кинжал острием к нему. В любую секунду лезвие могло проткнуть человека.
В дверях появился еще кто-то. В его руке дрожала свеча, освещая складчатое одеяние. Свеча оторвалась от блюдца, зашкварчала, задымила, но послушно полетела к скрытому чернотой лицу мужчины. Свет был до того ничтожный, что рассмотреть лицо было невозможно. Сплошные черные тени на желтом лице. Надо больше света. Огонь вспыхнул и оплавил свечу.
Дарен закрылся рукавом, но я успела разглядеть, что это именно он. Именно в его шею было направлено острие.
Кипяток вытек из меня мгновенно, оставив лишь жжение на кончиках пальцев. Кинжал свалился на пол. Огонь потух.
— Я думала, это не ты, — теперь я слышала собственный бесцветный голос.
Старик испарился. А приходил ли он?
— Прости, я бы никогда, никогда… Прости, — я вглядывалась в его лицо, вновь скрытое темнотой, и пыталась разобрать его выражение.
Дарен опустился рядом со мной.
— Вставай, я помогу тебе, — Дарен подхватил меня на руки и посадил на кровать. Брюки сползли мне на бедра лохмотьями.
— Все закончилось, слышишь? — он еще пытался утешить меня, после того как я чуть не убила его.
Он прижал меня к себе дрожащими руками. Моя голова сама опустилась на его плечо, и он стал меня гладить по макушке. Наверное, он ждал от меня истерику. Только глаза мои были сухи, голова пуста, а душа безразлична ко всему.
— Я его убила… Он ведь умер?
— Да, можешь не сомневаться.
Он говорил мне в ухо, щекоча дыханием. В его объятиях было очень уютно. Против воли я стала обращать внимание на лишние детали: его запах, колючие щеки, мягкие губы, которые могли бы меня целовать. Наверное, это извращенство в такой ситуации.
— А второй?
— Тоже мертв.
— Старик. Он приходил сюда? — спросила я, машинально посмотрев на дверь.
Темнота стала гуще, и увидеть что-либо в ней было сложно обычным зрением.
— Приходил, а потом ушел.
Я встала с его колен и попыталась собрать штаны в единое целое. Ничего не вышло. Скинув их на пол, я осталась в рубахе, которая прикрывала ягодицы, и трусах. Сапожки должны стоять с той стороны кровати.
Ноги были слабыми и будто не моими.
— Что он с тобой… в смысле…
— Ничего. Не успел.
Пошатываясь, я одела сапоги, стараясь не смотреть влево, где около кровати огромной темной кучей лежал Высокий.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Да. Бывало и похуже.
Я подобрала валявшийся на полу кинжал и вышла в коридор. Находиться в комнате стало невыносимо.
— Надо убираться отсюда, — сказал Дарен. Он закрыл дверь. Темнота по сравнению с прошлым разом стала гуще.
— Сейчас день или ночь?
— Думаю, что ночь. Темнее как-то стало.
Под ногами прокатилась судорога, будто под замком заворочался до этого спавший крепким сном гигант. Я покачнулась и чтобы не упасть оперлась руками о стену. Сердце испуганно ёкнуло и понеслось гонять кровь в учащенном темпе.
— Что это значит? — спросил Дарен. Меч уже поблескивал в его руке. Он с трудом, но, кажется, смог удержаться на ногах.
— Только не это. — От страха свело дыхание. — Богор освободился! — я оглянулась в слепую темноту коридора, залегшего перед нами.