Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!

ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.

КРАСНОЕ СМЕЩЕНИЕ.

ПРОГЛОД. ЗАВТРА, 9-00. Мокротная снегомразь. Я вошел в Планетарий и поднялся на чердак в Заоблачный кабинет. Я гадал — зачем я понадобился дженералю? Вряд ли он собирался устроить мне разнос за три технических поражения подряд — бригадный дженераль с полной властью (так звучит его полное звание), конечно, не опустится до футбольных разборок, не царское это дело. Что ж, как говорится, «будем посмотреть». Новая секретарша дженераля куда-то отлучилась, я решил, что стучать согнутым пальцем в мягкую дверь — это занятие для подхалимов, и вошел в кабинет без доклада. Дженераль Гу-Син стоял у окна и разглядывал сверху курчавую низкую облачность, изметавшую вниз мокрый снег.

— Я подаю в отставку, — доложил я спине джеиераля.

Дженераль вздрогнул, обернулся и поспешно приложил к губам указательный палец. Я понизил голос:

— Я сдаю конюшню Лобану, мы с ним договорились.

— Поднимемся на свежий воздух, — сказал он.

И он туда же... Мы прошли в комнату для отдыха, дженераль надел какой-то домашний лапсердак, мне предложил охотничью ветровку, и мы по винтовой лестнице, похожей на двойную спираль дезоксирибонуклеиновой кислоты, поднялись на купол Планетария. Здесь было лето, но воздух, пожалуй, чересчур свежий.

— Вы с Лобаном договорились, а я ничего и не знаю, — сказал дженераль. — Куда же вы пойдете? В сантехники? Разве кто-нибудь предложил вам новую работу?

— Пока отдохну, а потом придумаю что-нибудь. У меня много профессий. Может быть, возьму бригаду сантехников. Или пойду в лесники. Или прорабом на стройку.

— Правильно! У меня есть для вас работенка именно на стройке! — обрадовался дженераль. — Вам пора заканчивать с этим футболом. Лобан сам справится. Я выдвинул вашу кандидатуру на очень ответственную должность, и Президент согласился со мной. Речь идет о проекте с диффузионным текстилем. Проект уже существует. Правда, пока на десяти страничках. Д'Эгролль их уже подписал. На первой странице — название: «Проект Глобальной Диффузии».

— ПРОГЛОД, — сказал я, привычно зааббревиатурив неуклюжее название.

— Отлично! Принимается! — сказал дженераль. Он был в подозрительно хорошем настроении и на все соглашался. — Так и запишем — ПРОГЛОД. Звучит вполне по-тиффозному — какая-нибудь Прогрессивная Лига Объединенных Демократий — и не будет привлекать постороннего внимания. Пошли дальше. Со второй по девятую страницы — письмо Президенту. Его подписали наши крупнейшие ученые-теоретики, в письме дается обоснование этого самого ПРОГЛОДА. На последней странице — предварительный список должностных лиц, которым будет поручено осуществление проекта. Мы уже подобрали начальника всех строительных работ. Эта должность будет соответствовать рангу министра. Что-то вроде министра Глобальной Диффузии.

— Миниглод.

— Принимается! — опять согласился дженераль. — Вот вы и станете этим самым миниглодом.

— Вы в своем уме? — непроизвольно вырвалось у меня.

— Надеюсь. А вы-то в своем уме, господин полковник?

— Извините, господин дженераль! Но я — «под».

— Что «под»?

— Я подполковник.

— Всего-то? Не забывайтесь и придержите язык, господни подполковник! Извинение принято. С завтрашнего дня вы назначаетесь на должность начальника строительства ПРОГЛОДА. Вы — офицер. Это приказ. Отныне для вас все футбольные дела по боку. Ими займется Лобан. А вы займетесь красным смещением.

Ах вот он о чем! Я молчал, чтобы еще чего-нибудь не сказать. Я был глубоко разочарован. Конечно, я знал об этом проекте, я даже уже участвовал в нем, прикрывая Лобана на посту главного тренера, пока он готовил побег с Коровой. Но я считал всю эту затею с красным смещением опасной, ненужной, невыполнимой, заумной и, значит, глупой. У кого-то из наших руководителей сместилась крыша.

— Вселенная перестала расширяться, — продолжал дженераль. — С Северо-Восточной Сферы нашего пузыря красное смещение исчезло, зато появилось фиолетовое. В нашу Вселенную что-то вдавливается. По всем научным расчетам выходит, что на нас наплыл какойто другой пузырь, какая-то другая Вселенная. Их, то есть, нас, то есть, эти пузыри, надо разъединить. Если вы справитесь с этим делом, мы спасем Вселенную.

— Как офицер я подчиняюсь и готов исполнять приказ, — осторожно сказал я, потому что во мне нарастал крик души: «Не понимаю!« (Что-то вроде «Не верю!» или «Не могу молчать!»), — но я не понимаю задания. «Вселенная» очень сложная... мм... структура, а я — простой человек. Я очень простой человек. Я не умею руководить научными коллективами... Ч@рт их знает, этих ученых! Я не понимаю — зачем я вам нужен? Я клоун, что ли?

— Нет. А может быть, да.

— Значит, вы меня за дурака держите? Я должен произносить и делать что-то невпопад с умными?

— Где-то вы правы. Должность умного дурака очень полезна.

— Не понимаю! Что происходит? Я никогда не общался с высоколобыми академиками. Я не умею спасать Вселенную... ну, не умею я! Я не могу отвечать за то, чего я не умею. Я не могу отвечать за всю Вселенную!

— И не надо! В том-то и дело! Мы с Президентом обсудили и эту проблему. Для руководства Диффузионным Проектом нужен именно такой простой и неумелый человек. Главное — не привлекать внимания. За нами, безусловно, наблюдают. Лучшей кандидатуры мы не нашли. Никто не свяжет вашу футбольную деятельность с научными разработками, отнюдь — они будут думать, что за развал команды вас отстранили от должности и что какой-то там ПРОГЛОД, в который вы ушли, является очередной футбольной конюшней. Они будут думать, что вы тренируете каких-то проглодов-любителей из четвертого дивизиона.

— Да кто же это — «они»? Кто наблюдает?

— Я же сказал: «Никто». Помните о Постороннем Наблюдателе. Мы не знаем «кто» или «что» на нас наехало. Мы не знаем, природный ли это катаклизм или он вызван разумом этих «Никто», обитателей Анти-Вселеннoй. Одно дело стихия, другое дело — нападение на нас агрессивного разума. Но в том и в другом случае нам ничего не остается, как вмешаться в этот процесс. Иначе нас просто выдавят из первичного космогонного Пространства—Времени, как зубную пасту из тюбика. Основные предварительные научные исследования уже проведены. Вам лишь предстоит довести эти черновые проекты до ума, построить несколько заводов и организовать их эксплуатацию. На этом ваша миссия, собственно, будет закончена, а Вселенная спасена.

СПАСТИ ВСЕЛЕННУЮ. Ветер внизу гонял курчавые облака, а здесь, на крыше, стало совсем тихо и солнечно.

Я крепко задумался. Душу пронзали какие-то мутные пю-музоны подозрения. Мне еще не были известны все подробности проекта, но то, что я уже знал, сильно настораживало меня. Мне лишь предстоит довести ПРОГЛОД до ума, построить какие-то там заводы, — и, собственно, Вселенная будет спасена. Недаром дженераль Гу-Син отводил глаза и проговаривал неубедительной скороговоркой всякие словечки: лишь, собственно и безусловно. Я уже предчувствовал, что ничем хорошим этот ПРОГЛОД не закончится.

— Безусловно, — пробормотал я.

<ПРИМ. Если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, я, безусловно, сразу подал бы в отставку. Лекарство оказалось опасней болезни. ПРОГЛОД — именно то слово! ПРОГЛОД никогда не спал — он, как гигантский звероящер, чтобы поддерживать на весу свою тушу, беспрерывно жрал, жрал и жрал, он пожирал все, что видел и до чего дотягивался жадной пастью. Все летело в эту прорву, мы ухлопали на этот проект чуть ли не треть гражданского достояния всей Вселенной, еще немного и встал бы вопрос: от чего, собственно, надо спасать Вселенную — от болезни или от лекарства? — от прилипнувшего антипузыря или от собственного ПРОГЛОДА?>

— Вы что-то сказали? — спросил дженераль.

— Безусловно, — повторил я.

— Кстати, на пятницу назначена ваша первая встреча с бессмертными академиками, которыми вам предстоит руководить. Это мозговые извилины всего проекта, а значит, и ваши извилины, и ваша головная боль. Там сплошные нобелевские лауреаты, кроме Гусочкина <«Кто это, Гусочкин? — подумал я. — Ах да, Корова».>, но и он в свое время получит нобелевку. Надо же с чего-то начинать, вот и познакомитесь сразу со всеми. Те еще фрукты! Попытайтесь если не подружиться, то хотя бы установить с ними ровные отношения. Пощупайте их, найдите с ними общий язык — футбол, физика элементарных частиц, то-се, — но мат-перемат отставить. По крайней мере, с бессмертными. Опять забыл, вы в каком звании — полковник или «под»?

— «Под».

— Всего-то? — опять удивился дженераль и стал прикидывать. — Сегодня среда, надо успеть до пятницы. Значит, завтра выйдет закрытый указ о присвоении подполковнику Бел Амору внеочередного звания дивизионного генерала.

Опять наступила длительная пауза. Ветер внизу притих, курчавые облака замерли.

— Я не расслышал, вы что-то спросили?

— Да... Нет. Ничего. Это... Это вы обо мне?

— Разве вы знакомы еще с каким-нибудь подполковником Бел Амором? — вкрадчиво спросил дженераль. Он даже оглянулся, чтобы убедиться, что на крыше, кроме меня, никаких подполковников Бел Аморов больше нет. — Я ходатайствовал за вас перед президентом д'Эгроллем, и он согласился с тем, что портфелю министра должно соответствовать генеральское звание.

— Это... мое генеральство... оно для маскировки, что ли? — предположил я. — Тоже для отвода глаз? После окончания проекта я должен буду сдать генеральские погоны на вещевой склад?

— После УСПЕШНОГО окончания проекта вы получите полный иконостас орденов, смените на вещевом складе погоны дивизионного генерала на эполеты бригадного дженераля с полной властью и уйдете на персональную пенсию с пожизненным правом ношения формы. Ну, а в случае неудачи мы с вами сдадим погоны самому господу Богу. Еще вопросы?

— Мне не совсем удобно...

— Просьба? Валяйте, просите, пока вы еще подполковник, а я пока в настроении. После пятницы все, что вам нужно, вы будете просить у самого себя.

— Мне не совсем удобно вернуться на Маракканну генералом. Такое же звание следует присвоить Лобану.

— Уже. Похвально, что не забываете друзей. Лобану уже присвоено генеральское звание за проведение операции с фуфайками и Коровой. Парадную генеральскую форму получите в понедельник, к пятнице сшить не успеют. Присвоить и сшить не трудно, — вам трудней привыкнуть.

— Тогда мою презентацию лучше перенести с пятницы на вторник, — начал соображать я. — Пусть перед этими нобелевскими лауреатами я сразу предстану генералом, а не подполковником, которому только что вне очереди присвоили генеральское звание, и он даже не успел сменить форму.

— Разумно. Так и сделаем, — усмехнулся дженераль. — Вот видите, вы не такой простой, каким представляетесь. Вы верно подметили — не знаю почему, но на высоколобых всякие чины и звания действуют сильнее, чем на военных. Пугать их, конечно, не надо, но все же потренируйтесь произносить букву «р» твер-рдо и р-раскатисто. Ну, вы знаете — «ехал грека через реку...». Встречу отложим до вторника. Наденете все награды... Кстати, награды у вас какие?

— «Ветер-ран СОС» и «Бр-ронзовый Тр-резуб». Ну, еще похвальные гр-рамоты.

— Буква «р» у вас неплохо смотрится... то есть, звучит неплохо. Но вот гортань слабовата, надо бы и глотку луженую, чтобы медь звучала. А своими грамотами можете... Ладно, ордена — дело наживное. После реализации ПРОГЛОДА вам обеспечен «Золотой Трезуб» с бриллиантами. Сделаем так: явитесь на встречу с академиками в полевой форме, без наград и регалий. Обычный офицерский «листопад», но с зеленой генеральской звездой на погонах. Так даже лучше — по-деловому. Нобеляры это отметят. Они же не придут в галстуках и в смокингах, как вы думаете?

— Не знаю. Никогда не общался с бессмертными.

— Да не бойтесь вы их, — посоветовал дженераль. — С Коровой-то вы нашли общий язык. Кстати, вы не замечали, что на улицах почему-то легче встретить полковника, чем лейтенанта?

— Да, пожалуй, — согласился я. — Полковников я вижу часто, лейтенантов реже.

— Намного реже! А почему? Как вы объясните этот феномен? Неужели в армии полковников больше, чем лейтенантов?

— Нет, конечно. Думаю, здесь психология. Лейтенантики стесняются своего звания. Когда я был лейтенантом, я больше пытался ходить в штатском. Полковники — наоборот.

— Верно! Вот и в науке, как и в футболе, и в армии, такая же пирамида: у основания рядовые офицеры с медальками, наверху, поближе к вершине, награждаемая орденами и дачами элита. Не бойтесь, все эти академики в душе остались лейтенантиками, которые боятся генералов. Эти бессмертники сами вас боятся. Руководить ими — дело привычки... Чуть не забыл... Я ведь не случайно спросил — не знаете ли вы еще одного подполковника Бел Амора? Нет ли у вас братьев, однофамильцев или... этих... двойников?

— Вот вы о чем! Я ответил на эти вопросы медицинской комиссии лет двадцать назад. Моя анкета находится в 7-м отделе, там все указано.

— Ваша анкета сейчас находится в моем сейфе, я ее уже на память знаю, в ней ни ч@рта не указано. Вообще, как у вас со здоровьем? Вы ведь страдали раздвоением личности?

— Разрушением личности.

— В анкете написано: «расщеплением». «Пациент страдал расщеплением личности на две равноправные индивидуальности и не мог контролировать поступки своего второго Я». Вы уже не раздваиваетесь?

— Нет, все в порядке.

— Спрошу иначе: вы — один?

— Я — один, и отвечаю за себя.

— Вот и доктор Вольф так говорит.

— Значит, доктор Вольф продолжает за мной наблюдать?

— А вы как думали?

— Я так и думал.

— Ладно, оставим это.